Где-то в глубине души Диана радовалась произошедшему случаю четыре года назад, хотя даже себе не призналась бы в этом. Но это сейчас, когда прошло время. Детские переживания практически улетучиваются или же остаются на всю жизнь, коверкая ее своеобразно. Все зависит от множества факторов — типа нервной системы, окружающей обстановки, общения с людьми и прочего.
Мать перестала ее бить и никогда больше не обделяла едой. Перенесшая физическую и психологическую травму, она впервые почувствовала внимание и заботу матери. Это сыграло решающую роль в психологическом излечении. Очнувшись в больнице, девочка больше всего боялась, что ее выпорют и когда этого не случилось — сильно обрадовалась.
Насильника так и не нашли, а отец сжег тайно ту кладовку, заметив, что дочь мимо нее никогда не ходит, делает небольшой крюк по пути в школу или когда идет к подруге. Сумерек и темноты Диана боялась — часто вставало перед глазами размытое ночной тенью лицо преступника, и она вздрагивала, непроизвольно ощущая его холодно-омерзительные руки и слюнявый рот.
Сегодня они собирались у Светки, ее родители уехали на три дня в деревню — у друзей намечалась свадьба сына. Три дня можно делать, что хочешь и молодежь желала воспользоваться этим на всю катушку.
Со Светкой Диана особо не дружила, все-таки мешал возраст. Светка старше на целых три года, а в школьном возрасте это слишком много. Но в их разношерстной компании были и младше, и старше. Как парни, так и девчонки.
Намечалась большая тусовка, народ подтягивался постепенно и каждый занимался своим делом, пока не собирались все. А все не собирались никогда. В незапертые двери одни заходили, другие исчезали на время, что бы вернуться чуть позже. Тусовались небольшими группками, кто-то слушал музыку, кто-то бессмысленно болтался, потягивая травку. Впрочем, ширялись все, начиная с легкой марихуаны и заканчивая героином. Девчонки постарше уже работали на дороге, долго не задерживались на таких гулянках — вколят дозу, оттянутся, немного кайфуя, зависнут на полчаса и снова в путь: денежки зарабатывать на чеки. Чек приобретают за стольник, и требуется он не один, еще крыше заплатить нужно, от ментов отмазаться деньгами или натурой. ППСники и ОВОшники совсем обнаглели в последнее время, выгребут иногда все, оттрахают всем экипажем, могут и в отдел увезти — пол помыть или еще что. Беспредел полный, все знают и молчат, девки терпят от беспомощности, героинной зависимости, выплескивают злость, матерясь про себя или между собой. И терпят — деваться некуда. На адвоката денег нет, времени свободного тоже, все уходит на геру. Да и боятся они, как ментов, так и крыши. Боятся более худших последствий — напишешь заявление и не посадят мента поганого. Тогда все… труба полная. Мечтают заработать побольше, перекумарить и не колоться. Мечты…
Диана не оставалась никогда на ночь, уходила в полночь или немного позже, когда начинали собираться девчонки с дороги. Сегодня ее угостили «чуйкой» — первоклассной марихуаной из Чуйской долины, и она оттягивалась с наслаждением, смакуя подаренный косячок.
Вовка, парень постарше, присел рядышком на диван, обнял за плечи, иногда затягиваясь ее же косячком, выпускал дым из легких медленно и смакуя. Диана, привалившись на его грудь спиной, чувствовала легкость, словно тело парило в воздухе, ощущала ласковые прикосновения мужской руки грудью. Он щекотал губами ее шейку, доставляя особое удовольствие и волнуя внутренности, инстинктивно сжала ноги, когда рука побежала по ним вверх, и расслабилась, готовая застонать от удовольствия. Опьяненное тело наслаждалось ласками, освобождаясь от трусиков, и приняло его в себя, двигая тазом и продолжая «полет». Позже она поняла, что на них смотрят, впрочем, в компании это стало делом обычным, и не смутилась, хотя сама впервые в жизни познавала удовольствие секса.
После Володьки к ней стал приставать Сашка, но Диана быстро отшила его, кайф марихуаны растворялся где-то внутри живота, и она призывно посмотрела на Владимира. Другого парня сейчас не хотелось, а он взял ее на руки и унес в отдельную комнату, продолжая ласкать груди и обводя язычком вокруг сосков. Что-то укололо ее в руку, побежало по венам, туманя мозги и пытаясь вывернуть наружу внутренности. Тошнота обволокла тело, в которое успел войти Владимир, дергалось с каждым его движением и не было сил сбросить парня с себя, поблевать в туалете, очищая желудок.
Вскоре провалилась она куда-то в тартар, дурнота забрала душу, не давая пошевелиться, чувствовала подкоркой, как на ней меняются парни, и отключилась совсем.
Настала ее пора. Так, примерно, обходились с каждой девчонкой в компании, но они все-таки были на год, на два постарше. Раннее половое созревание решило все — возраст никто не спрашивал. Диана наблюдала раньше, как вкалывают первый раз дозу, как трахают потом всем скопом одурманенную девчонку, проделывают это еще разок на следующий день. И все… Зависимость достигнута, скопом трахать не станут более, но на панель придется идти. Подучат, правда, немного сексу — как лучше ублажать клиента. И сделает это наверняка Вовка, научит одевать презерватив губами, покажет наиболее часто встречаемые эрогенные зоны. И в путь… Новый источник дохода созрел.
Диана не хотела колоться, понимала, что сгубит себя этим, тем более, что кроме ощущения отвратительной дурноты не получила ничего от вколотой дозы. Под утро, немного придя в себя, она тихонько смоталась домой, решив твердо — больше не пойдет в этот или какой другой притон. Один укол не сделает ее наркоманкой, хотя редко, но и такое бывало. Главное сейчас не попадаться на глаза Вовке и его компании, и она решила не выходить из дома.
Диана легла в постель и долго не могла уснуть, разные мысли лезли в голову — как Вовка мог с ней так поступить? Как хорошо было с ним, а он воспользовался, сделал укол и отдал ее другим парням. «Пусть привыкает», — вспомнила она его слова. Вспомнила и рассказ Верки, уже взрослой девицы, скончавшейся пару недель назад от передозировки. Как она кляла тот день, когда села на иглу, как проклинала все на свете и верила, искренне верила, что сможет освободиться от зависимости. «Перекумарю сама, вытерплю все ломки, стены грызть стану, но не уколюсь больше. Выйду замуж за иногороднего, нет — деревенского и стану доить коров, а пока меня доят и трахают. Расскажу ему все — что наркоманка и прочее, пусть увезет куда-нибудь в захолустье и стану любить его одного, ласкать с удовольствием, как ни одного из клиентов не ласкала». Диана помнила ее улыбку и воодушевление при последних словах, но так и не появился сказочный принц, закончилось все печально.
Мысли стали путаться в голове, и сон охватил ее.
Звонок дребезжал долго и нудно, Диана глянула на часы — поспала часа три. Кто бы это мог быть — мать на работе, наверняка кто-то из компании? «Хрен вам с редькой», — подумала Диана, — «Не открою». Она осторожно подошла к двери, глянула в глазок — Светка маялась на площадке, явно подосланная Владимиром. В детской головке появились здравые мысли: — «Поймать и уколоть хотят сегодня, потом я буду в их власти. Черт те с два — не получится, не открою».
Она тихонько отошла от двери и пошла на кухню, прикурила сигарету. В голове помутилось, и тошнота подступила опять. «Не надо было курить». Эта мысль упрочила ее решение, и она завалилась на диван. Звонок дребезжал еще долго и начал раздражать не на шутку. Хотелось встать и отматерить настырную Светку, высказать все, сорвать злость. Внутри засосало противно, захотелось выкурить косячок, беспокойство охватило весь организм и гнало на улицу — к Вовке, к Светке, к любым чертям, где можно достать травку.
«Нет», — сжала кулачки Диана, — «Буду держаться». Она хорошо помнила Верку и ее безвременную кончину. Образ ушедшей подруги останавливал порывы, отрезвлял мысли, стараясь подавить пакостное волнение, укреплял волю.
Так и провалялась на диване до вечера, изредка впадая в полудрему, пока не пришла мать.
— Ты че валяешься, заболела? — спросила, раздеваясь в прихожей, Тамара Сергеевна.