— Извините, вас нужно обыскать, — произнес охранник без всяких эмоций и стал осматривать Испанца ручным металлоискателем. Потом бросил бесцеремонно: «Прошу»…
«Даже не в доме — на улице ошмонали», — подумал Испанец, не скрывая злобной усмешки. Но в гостиную вошел без эмоций, глянул на сидевшую в кресле Мурашову.
«Могла бы и встать», — подумалось ему. Но положение хозяйки дома, женщины и в конце концов «потерпевшей», позволяли ей этого не делать.
В кресле сидела женщина на много моложе и, как показалось ему, красива до безобразия. Темно-синий костюм подчеркивал формы, а юбка до середины бедра контрастировала с телесными колготками.
«Исчадие ада»… — прошептал он про себя одними губами. В голове пронеслись события последних дней.
«Все к черту — и Россию, и Мурашову… все к черту. Потом подумаю об этом». Испанец, развалясь на диване, с интересом разглядывал новую горничную, принесшую бокал белого вина. Загорелое, а скорее всего от рождения более смуглое, тело молодой испаночки возбуждало. Он отпил половину, поманил ее жестом, приглашая присесть рядом.
— Ты говоришь по-русски?
Испанец положил руку на бедро смуглянки, заскользил медленно вверх, поднимая и без того короткую юбочку, обнажая кружева на чулках. С удовольствием убедился в отсутствии трусиков и волос на промежности. Она уже расстегнула свою белоснежную блузку и принялась за его рубашку. Ответила с небольшим опозданием и сильным акцентом:
— Да, говорю немного.
Шум за дверью оторвал Испанца от набухающих сосков девушки. Обе створки отворились и в комнату ворвались полицейские.
— В чем дело, господа? Это частная собственность, прошу немедленно покинуть мой дом.
Испанец встал, пытаясь застегнуть рубашку. Внешне невозмутимый, он никак не мог пропихнуть пуговицы в отверстия петель.
Старший полицейский сказал несколько фраз, которые с трудом дошли до Испанца, но переводчик повторил по-русски:
— Господин начальник полиции спрашивает — есть ли в доме запрещенные предметы: оружие, наркотики…
— А ордер, у вас есть ордер?
— Есть, — ответил переводчик, протягивая бумагу. — Ваша охрана разоружена. Разрешение на ношение оружия у охраны есть?
Испанец пожал плечами, достаточно ясно давая понять, что никакого разрешения нет.
— И так, как я понял, разрешения на оружие у охраны нет? — переспросил переводчик и, получив утвердительный ответ кивком головы, продолжил: — Господин начальник полиции интересуется: есть ли в доме другое оружие, наркотики?
— Нет, — развел руками Испанец. — Ищите…
Он тяжело опустился на диван, закурил сигарету, наблюдая, как полицейские бесцеремонно роются в его вещах. Другого оружия и наркотиков в доме не было. Конечно, лично его прямо не обвинят, но охрана пострадает уже не косвенно. Он понимал, что полицейские пришли к нему не просто так, а по чьей-то наводке и это не Россия, а Испания, где он не котируется, как вор в законе. Конечно, и здесь богатый человек вес имеет, деньги везде есть деньги… Испанец стряхнул пепел с сигареты, прикрыл веки. Но его потревожили, попросили встать с дивана.
Полицейские нашли в нем какую-то тряпку, положили на стол.
— Что это? — спросил переводчик.
— Не знаю, может моя рубашка? — ответил Испанец.
— Покажите, — попросил переводчик.
Испанец подошел к столу, поднял рубашку. Из нее выпал пистолет и какой-то пакет. Испанца мгновенно скрутили, надели наручники. Зафиксировали факт изъятия пистолета и порошка, похожего на героин, с понятыми.
Из дома удалили всех, обыск закончился, понятые то же ушли. Старший махнул рукой и полицейские вышли в соседнюю комнату. На ломаном русском, но понятном, он заговорил:
— Господин Испанец, кажется так вас называют в русской мафии…
— Я не имею никакого отношения к русской мафии, — перебил он офицера.
Удар, сильнейший удар в живот переломил Испанца пополам. Минут через пять он пришел в себя, но все еще продолжал хватать ртом воздух.
— Здесь не российская полиция и церемониться с вами никто не станет, — пояснил офицер. — У нас демократическое правовое государство, где не бьют арестованных, но очень не любят убийц полицейских. И если они доживают до суда, то приговаривают их к высшей мере, чего, к сожалению, нет у вас. Из этого пистолета, — он кивнул на изъятое оружие, — убит полицейский. Теперь вы понимаете насколько серьезны обвинения? Я уже не говорю о наркотиках, там действительно героин.
— Это провокация. — Залепетал Испанец. — Я никого не убивал, пистолет и героин мне подбросили. Там нет моих отпечатков.
Офицер усмехнулся.
— Пока вы корчились в болевых судорогах, ваши руки в наручниках за спиной успели подержать и пистолет и пакет с героином. Вы просто этого не заметили. Так что отпечатки пальцев есть и они ваши. Вас сейчас отвезут в тюрьму и чуть позже все другие полицейские узнают, после экспертизы естественно, что именно из этого пистолета убит наш коллега. И я вам не завидую…
Начальник полиции замолчал, наблюдая за Испанцем. Все слова о крутизне русской мафии превратились в пыль. Один из ее руководителей, вор в законе, раскис и размяк, превратился в бесформенное, дрожащее за свою жизнь, дерьмо. Не было и следа той силы и воли, которую приписывали Испанцу. Но по своему опыту, офицер знал, что таковые наиболее опасны. Вырвись он на свободу, почувствуй власть снова — и от былой каши не останется и следа. Ярость и гнев затмят разум, болезненное самолюбие не перенесет унижения, месть не заставит себя ждать. Даже в ущерб… Но не ценой жизни…
— Конечно, мы, как и все другие полицейские Европы, не любим, когда убивают наших коллег. — Продолжил после молчания офицер. — В России этого тоже не любят, но и ничего не делают. У вас нет корпоративной полицейской этики, ваши милиционеры не защищают друг друга. В странах Европы и Америки убийц полицейских находят всех. Всех, сто процентов. А у вас, — офицер усмехнулся с сожалением, — половину, может чуть больше. Поэтому настоящего убийцу мы ищем и найдем. Но это с вас вины не снимает и не снимет, если доживете до этого дня. Будем считать, что вы в сговоре, просто прятали оружие или что-нибудь в этом роде. Может заказчик, что еще хуже. Героин не даст опровергнуть все обвинения.
Офицер снова замолчал. Испанец раскис окончательно и вызывал отвращение. Подленькие глазки бегали, ища выхода, а ручонки и даже губы тряслись, словно в пляске святого Витта. Так не могут вести себя чистые люди, не запачканные грязными делами и кровью.
— Я объяснил все подробно с одной лишь целью, — продолжил офицер. — Это то, что вас ждет, если вы не согласитесь на мое предложение или отступите от него в будущем. Член какого-нибудь негра всегда станет ждать твою задницу в нашей камере и веревка заскучает по твоей шее. У Испании есть договор с Россией и тебя выдадут по первому требованию. И в странах, с кем нет договора, ты не спрячешься — убийц полицейских достанут везде. А предложение мое состоит в следующем — я отпущу тебя. Сейчас тебя поведут вниз, к машине. Ты оттолкнешь полицейских и бросишься за угол, где тебя уже ждет такси. Вот паспорт и билет, поедешь в аэропорт — твой самолет вылетает в Россию через несколько часов. Мы будем искать тебя постоянно, но запроса в МИД России о твоей выдаче не последует. Об Испании, конечно, придется забыть раз и навсегда.
Испанец сразу оправился, пришел в себя и бурно благодарил начальника полиции. Но тот, с отвращением, прервал Испанца.
— Я еще не договорил. Вернешься в Россию — сразу явишься к госпоже Мурашовой с извинениями и в будущем никаких попыток физического или психологического насилия осуществлять не станешь. Она моложе тебя и в случае смерти по любым причинам, подчеркиваю — по любым причинам, мы затребуем твоей экстрадиции.
Начальник полиции удивился — на «сопливом» лице Испанца появились офонаревшие глаза. Он, видимо, рассчитывал, что его вербуют спецслужбы. Но услышать фамилию Мурашова… не ожидал никак.
Испанец словно окаменел, но быстро пришел в себя, отбрасывая нахлынувшие события. На чаше весов жизнь перевесила ярость.