– Мистер Престон всегда очень хорошо к нам относился. Долг платежом красен.
– Вы свой долг давно вернули. – Миссис Престон прищурилась. – Скажи-ка мне, только не ври: первая миссис Престон лучше сумела бы расхлебать эту чертову кашу?
Лицо горничной осталось бесстрастным.
– Нет, – произнесла она наконец. – Первая миссис Престон была женщина красивая и изящная… но вашей смелостью не обладала.
Селеста хмыкнула:
– Да, зато с головой все было в порядке. Потому-то сорок лет назад она и удрала из этой чертовой дыры!
Таня резко свернула на более спокойную почву:
– Что-нибудь еще, сеньора?
– Не-а. Но очень скоро должен появиться шериф, так что будьте начеку.
Таня, держась очень прямо и чопорно, покинула комнату и простучала каблуками по дубовому полу длинного коридора.
Селеста прислушалась. Как пусто и гулко в доме без мебели! Конечно, что-то еще осталось – например, кровать, туалетный столик и обеденный стол внизу, – но немного. Она прошла вглубь комнаты, достала из затейливо украшенной серебряной шкатулки тонкую черную сигару. Хрустальная французская зажигалка ушла с аукциона, поэтому Селеста прикурила от спички из коробка с рекламой клуба «Колючая проволока». Вернулась на балкон, выдохнула едкий дым и подставила лицо безжалостному солнцу.
Опять пе́кло. Впрочем, бывало и хуже. Ничего, однажды неразбериха с юристами, властями штата и налоговой инспекцией закончится, неприятности рассеются, как облако под сильным ветром, и она заживет по-новому.
– По-своему, – проговорила она вслух, и морщины вокруг рта стали резче.
Селеста задумалась о том, как далеко ушла от деревянной лачуги в Галвестоне.
Теперь она стояла на балконе тридцатишестикомнатной асьенды в испанском стиле, на ста акрах земли – пусть даже в доме не осталось мебели, а угодья были каменистой пустыней. В гараже – канареечно-желтый «кадиллак», последняя из шести машин. На стенах залов, там, где раньше висели полотна Миро, Рокуэлла и Дали, зияли пустоты. Картины ушли с аукциона чуть ли не раньше всего, вместе со старинной французской мебелью и коллекцией Уинта, насчитывавшей почти тысячу чучел гремучих змей.
Банковский счет Селесты заморожен крепче ледников Арктики, но этой проблемой занимался целый полк далласских юристов, и она знала, что в любой день ей могут позвонить из конторы, в названии которой стоит семь фамилий, и скажут: «Миссис Престон? Хорошие новости, золотко! Мы отследили недостающие фонды, и налоговое управление согласилось на проплату задним числом, посредством ежемесячных взносов. Конец неприятностям! Да, мэм, старый Уинт все ж таки позаботился о вас!»
Селеста знала: старый Уинт тот еще жук! Он лавировал среди правительственных уложений об инвестициях и статей налогового законодательства, корпоративных законов и президентов банков, как техасский смерч. Но во второй день декабря старика хватил удар, и расплачиваться со всей бандой пришлось Селесте.
Она посмотрела на восток, где виднелся рудник, а за ним Инферно. Шестьдесят с лишним лет назад сюда из Одессы в поисках золота явился Уинтер Тедфорд Престон с мулом по кличке Инферно. Золото от него ускользнуло, но он отыскал малиновую гору – мексиканские индейцы говорили, будто она состоит из священной целебной пыли. Хотя образование Уинта составляло семь классов средней школы, природа наделила его чутьем геолога, и парень смекнул, что пахнет не священной пылью, а горной породой, богатой медью. Рудник Уинта начался с одной-единственной дощатой хижины, пятидесяти мексиканцев и индейцев, пары фургонов и множества лопат. В первый же день его работы из земли достали дюжину скелетов, и тогда-то Уинт понял, что мексиканцы больше ста лет хоронили в горе своих покойников.
Прошло совсем немного времени, и однажды мексиканец с кайлом вскрыл сверкающую жилу богатой руды. Она стала первой из многих. В двери Уинта то и дело стучали всё новые и новые техасские компании, тянувшие через штат телефонные кабели, линии электропередачи и водопровод. А сразу за рудной горой выросло сперва несколько палаток, потом деревянные и глиняные дома, следом – каменные церкви и школы. Проселочные дороги посыпали гравием, потом замостили. Селеста вспомнила, как Уинт говорил: мол, однажды ты оглянешься и на месте бурьяна увидишь город. Его жители, главным образом рабочие с рудника, избрали Престона мэром. Уинт под влиянием текилы дал городу название Инферно и поклялся воздвигнуть в его центре памятник своему верному старому мулу.