Том резко поднялся, подошел к окну и снова раздернул занавески. Он чувствовал, как жара за стенами дома набирает силу и дрожит, поднимаясь от песка и бетона, разогретый воздух.
- На последнем уроке у меня будет класс, где есть двое ребят, напоминающих мне Переса. Ни тот, ни другой ни разу не получали за контрольную работу больше тройки с минусом, но я же вижу их лица. Мальчики слушают; что-то откладывается. Но оба делают ровно столько, сколько надо, чтобы не вылететь из школы. Ты, вероятно, знаешь их: это Локетт и Хурадо. - Он взглянул на жену.
Джесси кивнула. Она не впервые слышала от Тома эти фамилии.
- Ни тот, ни другой не стали держать экзамены в колледж, - продолжал Том. - Когда я предложил им попробовать поступить туда, Хурадо расхохотался мне в лицо, а Локетт посмотрел на меня так, словно я вывалился из собачьей задницы. Но завтра они учатся последний день, понимаешь? Кейд будет их ждать. Я знаю.
- Ты сделал что мог, - сказала Джесси. - Дальше их забота.
- Правильно. - Том стоял в обрамлении малинового света, словно на фоне домны. - Этот город, - тихо проговорил он. - Этот проклятый, Богом забытый город. Здесь ничто не может расти. Господь свидетель, я начинаю верить, что здесь от ветеринара толку больше, чем от учителя.
Джесси попыталась улыбнуться, но не слишком успешно.
- Ты занимайся своими скотами, а я займусь своими.
- Угу. - Вымученно улыбаясь, Том вернулся к кровати, обхватил затылок Джесси ладонью, так, что пальцы утонули в темно-каштановых, коротко подстриженных волосах, и поцеловал жену в лоб. - Я люблю тебя, док. - Он прижался щекой к волосам Джесси. - Спасибо, что выслушала.
- Это я тебя люблю, - ответила она и обняла мужа. Они посидели так. Через минуту Джесси поинтересовалась: - А как там яичница?
- И правда. - Том выпрямился. Его лицо было менее напряженным, но глаза еще оставались тревожными, и Джесси знала, что, каким бы хорошим учителем Том ни был, о себе он думал как о неудачнике. - Думаю, она уже не только поджарилась, но и остыла. Пошли, примемся за нее!
Джесси выбралась из кровати и пошла за мужем через короткий коридор на кухню. Там под потолком тоже крутился вентилятор. Шторы на западных окнах Том задернул. Свет в той стороне еще отливал алым, но небо над Качалкой становилось все голубее. Том уже давно наполнил четыре тарелки беконом, яичницей (сегодня болтуньей, а не глазуньей) и тостами. Тарелки ждали на маленьком круглом столике в углу.
- Подъем, сони! - крикнул Том в сторону детской, и Рэй откликнулся лишенным энтузиазма мычанием.
Джесси подошла к холодильнику и щедро плеснула молока в свой мощный кофе, а Том тем временем включил радио, чтобы поймать Форт-Стоктон, в половине седьмого передающий новости. В кухню вприпрыжку вбежала Стиви.
- Мам, сегодня лошадкин день! - сказала она. - Мы едем к Душистому Горошку!
- Едем, едем. - Джесси поражало, как можно быть с утра такой энергичной, даже если тебе всего шесть. Она налила Стиви стакан апельсинового сока, а девчурка, одетая в ночную рубашку с надписью "Техасский университет", взобралась на стул. Она уселась на самый краешек, болтая ногами, и принялась за тосты. - Как спалось?
- Хорошо. Можно мне сегодня покататься на Душистом Горошке?
- Может быть. Посмотрим, что скажет мистер Лукас. - Джесси надумала съездить к Лукасам, которые жили шестью милями западнее Инферно, и устроить тщательный осмотр их золотистому паломино по кличке Душистый Горошек. Душистый Горошек был животным деликатным. Тайлер Лукас и его жена Бесси вырастили его из жеребенка. Кроме того, Джесси знала, как Стиви ждет этой поездки.
- Ешь завтрак, ковбойша, - сказал Том. - Чтобы усидеть на диком коне, надо быть сильной.
Они услышали, как в гостиной щелкнул телевизор и начали переключаться каналы. Из динамика загрохотал рок. В задней части дома находилась спутниковая антенна, которая принимала почти три сотни каналов, связывая Инферно по воздуху со всеми частями света.
- Отставить телевизор! - крикнул Том. - Иди завтракать!
- Только минуточку! - по обыкновению взмолился Рэй. Он был теленаркоманом и особое пристрастие питал к скудно одетым моделям из видеоклипов МТВ.
- СЕЙЧАС ЖЕ!
Телевизор со щелчком выключили, и в кухню вошел Рэй Хэммонд, четырнадцати лет от роду. Он был тощий, долговязый как каланча, глазастый (совсем как я в его возрасте, подумал Том) и носил очки, немного увеличивавшие глаза: не сильно, но достаточно, чтобы мальчик заработал в школе кличку "Рентген". Он жаждал контактных линз и телосложения Арнольда Шварценеггера; первое было ему обещано после шестнадцатилетия, а второе было бредовой мечтой, недостижимой никаким качанием мышц. Светло-каштановые волосы Рэя были коротко подстрижены, лишь на макушке торчали выкрашенные в оранжевый цвет шипы, избавиться от коих его не удавалось уговорить ни отцу, ни матери, и он был гордым обладателем гардероба, состоявшего из пестро-полосатых рубах и вареных джинсов, которые заставляли Тома с Джесси думать, что, мстительно совершив полный круг, шестидесятые вернулись. Сейчас, однако, костюм Рэя составляли ярко-красные пижамные штаны. Желтоватая впалая грудь была открыта.
- Доброе утро, пришелец, - сказала Джесси.
- Доброе утро, пгишелец, - спопугайничала Стиви.
- Привет. - Рэй плюхнулся на стул и страшно зевнул. - Сок. - Он протянул руку.
- Пожалуйста и спасибо, - Джесси налила ему стакан сока, подала и посмотрела, как сын вылил его в устрашающую глотку. Рэй, который в мокрой одежде весил всего около ста пятнадцати фунтов, ел и пил быстрее оравы голодных ковбоев. Мальчик занялся яичницей с беконом.
Сосредоточенная атака на тарелку преследовала определенную цель. Под утро Рэю приснилась Белинда Соньерс, блондиночка, которая на английском сидела на соседней с ним парте, и подробности сна еще проникали в сознание. Если бы у него встало здесь, за столом, при предках, возникла бы опасность нешуточной неловкости, поэтому мальчик сконцентрировался на еде, которую считал самым распрекрасным делом после секса. Не то, чтобы он имел опыт, конечно. Прыщи у Рэя вскакивали так, что на следующие несколько тысячелетий он мог забыть о сексе. Рэй до отказа набил рот тостом.
- Где пожар? - спросил Том.
Рэй чуть не подавился, но сумел проглотить тост и накинулся на яичницу: эфемерный порнографический сон снова заставил его карандаш дернуться. Правда, через неделю (считая от сегодняшнего дня) он сможет забыть и о Белинде Соньерс, и обо всех прочих кошечках, дефилирующих по коридорам средней школы имени Престона; школу закроют, двери запрут, сны превратятся в горячую пыль. Но, по крайней мере, впереди лето - уже хорошо. Хотя если учесть, что весь город прикрывает дела, лето обещало быть занятным, как расчистка чердака.
Джесси с Томом уселись за стол, и Рэй снова обуздал свои мысли. Стиви, сияя на солнце красными шариками в русых волосах, уплетала завтрак. Она понимала, что девочки-ковбои в самом деле должны быть сильными, чтобы объезжать диких лошадей - но Душистый Горошек был славным коньком, которому и в голову бы не пришло брыкаться и сбрасывать ее. Джесси взглянула на настенные часы - идиотскую штуку в форме кошачьей головы, у которой глаза бегали из стороны в сторону, отсчитывая уходящие секунды. Без четверти семь. Джесси знала, что Тайлер Лукас встает ни свет ни заря и уже ждет ее появления. Конечно, она не думала, что при осмотре обнаружит у Душистого Горошка какие-нибудь непорядки, однако лошадь была в годах, а Лукасы души в ней не чаяли.