— Кабы дом горел, — проговорил он тягучим и сладким, как горячая патока, голосом, — надеюсь, у вас хватило бы здравого смысла позвонить пожарным, миссиз Престон.
Селеста промолчала, неподвижно глядя сквозь него.
— Чэффин мне перезвонил, — продолжал шериф. — Сказал, вас обжужжали вертолеты. — Он старательно изобразил, что исследует безоблачное небо. Тут нигде ни единого.
— Их было три. Летали над моей собственностью. Я такого шума в жизни не слыхала. Я хочу знать, откуда они и что происходит.
Шериф пожал толстыми плечами.
— По мне так вроде везде тишь да гладь. Все тихо-мирно. — Усмешка шерифа стала шире и теперь больше походила на гримасу. — По крайней мере, было. До сих пор.
— Они улетели вон туда. — Селеста показала на юго-запад.
— Ну, ладно, может, если я потороплюсь, так подрежу им нос. Вы э т о г о от меня хотите, миссиз Престон?
— Я х о ч у, чтобы вы ели свой хлеб не даром, шериф Вэнс! — холодно ответила она. — То есть полностью контролировали то, что делается в округе! Я заявляю, что три вертолета чуть не вышибли меня из кровати, и хочу знать, чьи они! Так понятно?
— Да вроде. — Гримаса намертво прилипла к квадратному щекастому лицу с двойным подбородком. — Теперь-то они уж в Мехико, не иначе.
— Да плевать, хоть в Тимбукту! Эти сволочи могли вломиться ко мне в дом! — Упрямство и тупость Вэнса приводили Селесту в ярость. Будь ее воля, Вэнса никогда бы не переизбрали шерифом, но он долгие годы лебезил перед Уинтом и на выборах легко одержал победу над соперником-мексиканцем. Однако Селеста видела его насквозь и знала, что за веревочки дергает Мэк Кейд, а еще понимала (нравилось ей это или нет), что теперь Мэк Кейд стал правящей силой в Инферно.
— Вы лучше успокойтесь. Примите таблетку от нервов. Моя бывшая жена всегда так делала, когда…
— Видела вас? — перебила Селеста.
Шериф зычно, но невесело расхохотался.
— Нечего злиться, миссиз Престон. Не к лицу такой леди, как вы. «Показала свою натуру, стерва?» — подумал он и нетерпеливо спросил: — Так, стало быть, вы хотите подать заявление о нарушении тишины неизвестными на трех вертолетах, пункт приписки или владелец неизвестны, место назначения неизвестно?
— Совершенно верно. Что, для вас это слишком трудно?
Вэнс хмыкнул. Он не мог дождаться, когда эту бабу пинком под зад вышвырнут из города; тогда он возьмется откапывать коробки с деньгами, которые спрятал старый Уинт.
— Мне кажется, я справлюсь.
— Надеюсь. За то вам и платят.
«Ишь, барыня, — подумал он, — чеки мне выписываешь не т ы, это уж точно!»
— Миссиз Престон, — спокойно сказал он, словно говорил с недоразвитым ребенком, — лучше идите-ка с этого пекла в дом. Неужто охота, чтоб мозги сварились? Да и нам ни к чему, чтобы вас хватил удар, правда? — Он одарил ее своей самой приятной, самой невинной улыбкой.
— Делайте, что сказано! — фыркнула она, а потом повернулась к перилам спиной и демонстративно вернулась в дом.
— Есть, мэм! — Вэнс шутовски козырнул и сел за руль; влажная рубашка немедленно прилипла к спинке сиденья. Он завел мотор и поехал от асиенды обратно к Кобре-роуд. Пальцы крупных волосатых рук, державших руль, побелели. Шериф свернул налево, к Инферно, и, набирая скорость, проорал в открытое окно:
— Нашла дурака, чтоб тебя!
4. ГОСТЬ
— По-моему, придется идти пешком, — говорила Джесси в то время, как Селеста Престон поджидала на балконе шерифа Вэнса. Она немного успокоилась, Стиви тоже перестала плакать, но, подняв капот пикапа, Джесси сразу увидела, что спущенная шина — их самая мелкая неприятность.
Неизвестный предмет, продырявивший капот пикапа, пробил насквозь и двигатель. Развороченный металл раскрылся, как цветок, а то, что пробило его, влетело прямо в глубь мотора. Никаких признаков того, что это такое, не было, только пахло оплавленным железом и горелой резиной да двигатель с шипением выпускал пар из своей раны. Поездки для пикапа кончились довольно надолго — не исключено, что машина созрела для свалки Кейда. «Черт!» сказала Джесси, разглядывая мотор, и сейчас же пожалела об этом — ведь Стиви непременно запомнит словечко и ляпнет его в самый неожиданный момент.
Стиви смотрела в ту сторону, где исчезли горящий «паровоз» и вертолеты. На чумазом личике подсыхали следы слез.
— Что это было, мама? — спросила она, широко раскрыв настороженные зеленые глаза.