— Просто так. Мода такая. — Он отнял руку.
— Мода. С и. — Палома слабо улыбнулась. — А кто завел такую моду, Рикардо? Может, кто-то, кого ты не знаешь и кто тебе вовсе не понравился бы. — Она постукала себя по лбу. — Вот чем пользуйся. Живи по-своему, не по чужой моде.
— Легко сказать.
— Я знаю. Но лишь так можно стать мужчиной, не чужим эхом. — Палома повернула голову к окну. По краю занавесок просачивался резкий свет, от которого заболела голова. — Твоя мать… пошла на поводу у моды, — тихо сказала Палома.
Этим она застала Рика врасплох — о матери в доме не упоминали давным-давно. Мальчик ждал, но старуха ничего больше не сказала.
— Почти восемь. Я лучше пойду.
— Да, ступай, не то опоздаешь, мистер Старшеклассник.
— Вернусь в шесть, — повторил Рик и пошел к двери, но прежде чем выйти из комнаты, быстро оглянулся на хрупкий силуэт в кровати и сказал, как говорил каждое утро перед уходом в школу:
— Я тебя люблю.
И Палома ответила, как отвечала всякий раз:
— А я тебя — в два раза сильнее.
Рик закрыл за собой дверь спальни. В коридоре он вдруг сообразил, что бабушкиного «а я — в два раза сильнее» ему хватало, когда он был ребенком; сейчас за стенами этого дома, в мире, где солнце бьет, точно кувалда, а слово «пощада» в ходу лишь у трусливых, любовь умирающей старухи его не защитит.
С каждым шагом, который делал Рик, его лицо неуловимо менялось. Взгляд утратил мягкость и заблестел жестко и холодно. Рот сжался в резкую, неумолимую полоску. Не доходя до двери, Рик остановился, сдернул с вбитого в стену крючка белую мягкую фетровую шляпу с лентой из змеиной кожи и перед потемневшим зеркалом надел ее набекрень, как полагалось человеку дерзкому. Потом рука Рика нащупала в кармане джинсов блестящий выкидной нож. На зеленой яшмовой рукоятке был вырезан Иисус, и Рик вспомнил, как выхватил этот нож — «Клык Иисуса» — из ящика, где, свернувшись, лежала гремучая змея.
Теперь глаза Рика смотрели недобро, с обещанием трепки. Можно было отправляться.
Стоит ему ступить за порог, и пекущийся о своей Паломе Рик Хурадо будет забыт; появится Рик Хурадо — президент «Гремучих Змей». Бабушка никогда не видела э т о г о его лица (порой он даже благодарил Бога, что у нее катаракта), но, если ему хотелось выжить в войне с Локеттом и «Отщепенцами», иначе нельзя было. Нельзя было допустить, чтобы маска упала… но временами Рик забывал, где маска, а где — он сам.
Глубокий вдох. Рик вышел из дома. Поджидавший у машины Зарра кинул ему свежий «косячок». Рик поймал его и припрятал на потом. Подкуриться (или, по крайней мере, прикинуться подкуренным) — иного способа прожить день не было.
Рик втиснулся за руль. Зарра устроился рядом. Поворот ключа, и мотор «камаро» взревел. Хурадо надел темные очки в черной оправе и, завершив свое превращение, тронулся в путь.
6. ЧЕРНАЯ СФЕРА
В десятом часу возле разбитой машины Джесси Хэммонд затормозил коричневый пикап. Оттуда вылезла Джесси, за ней — Бесс Лукас, жилистая, седая, пятидесяти восьми лет от роду. С приятного треугольного лица смотрели ярко-голубые глаза. Бесс была в джинсах, бледно-зеленой блузке и соломенной ковбойской шляпе. Заглянув в искромсанный мотор, она скривилась:
— Господи! Вдрызг! — Мотор уже остыл и затих. За пикапом подсыхала лужа бензина. — Кой черт его так разворотил?
— Не знаю. Я же сказала, мимо нас что-то пролетело, от него оторвался кусок и угодил в капот. Кусок был примерно вот такой. — Джесси направилась к сине-зеленым обломкам, которые уже перестали дымиться. Но в воздухе все равно держалась резкая вонь горелого пластика.
Бесс с Тайлером тоже слышали шум, и мебель в их доме исполнила короткий танец, но когда они вышли наружу, то увидели только висящую в воздухе тучу пыли. Никаких признаков вертолетов или чего-нибудь, похожего на то, что описала Джесси, не было. Цокая языком, Бесс покачала над мотором головой — в двигателе зияла дыра размером с детский кулак — и следом за Джесси отошла от пикапа.
— Говоришь, та штука пронеслась мимо без всякого предупреждения? И куда ж она подевалась?
— Туда, — Джесси показала на юго-запад. Хотя обзор им загораживал кряж, Джесси заметила в небе несколько новых следов, оставленных реактивными самолетами. Она потянулась к покрытому странными значками обломку, торчавшему из песка. Обломок все еще излучал тепло, да так, что щекам Джесси стало горячо.
— По-каковски же тут написано? — полюбопытствовала Бесс. По-гречески?
— Вряд ли. — Подобравшись к непонятной штуке насколько посмела близко, Джесси опустилась на колени. Там, где объект зарылся в землю, песок спекся в стекляшки, а вокруг лежали куски обуглившегося кактуса.