Миссис Юфимия тоже не упускала случая кого-нибудь обидеть. Подкарауливая курочек во время кормления, она подбегала к ним и норовила у каждой выщипнуть перо покрупнее и подлиннее. И даже отважный защитник кур — петух Ярик — не всегда успевал защитить дам своего гарема.
Кеша бежал на потенциальную жертву с жутким клёкотом, раздувая грудь, тряся багровой соплей под клювом и надувая гребень. После того, как задача была выполнена, он королем ходил по двору, распуская хвост по-павлиньи. А миссис Юфимия аплодировала ему крыльями по толстым бокам и одобрительно гулИла.
…Одна из таких акций устрашения и произошла на подворье, когда все вышли понежиться на теплом солнышке. Джуна, наглядевшись на прикольного дядю Кусю, мирно спала на сене возле своей будки. Гарри, Джулия и Робик в особенности были заняты игрой с потешным выгулом Кусакиро на поводке. Василий катался у забора от хохота. Люсинда кормила котят в доме. Алиса по обыкновению гуляла где-то, а Мурыся дремала на пенечке для рубки дров.
Вдруг отчаянный вопль маленькой Джуны привлек общее внимание. Все обернулись, ища опасность. Опасностью оказался вредный и недалекий Иннокентий. Пользуясь тем, что родители отвлеклись от малышки, он решил отомстить Робику, заклевав его дочь. Робик часто призывал индюка к порядку, прихватывая зубами роскошный хвост. И только вчера выдернул из него очередное бесценное, на взгляд Кеши, перо с синеватым отливом.
Подобравшись к спящей малютке, Кеша надул страшную соплю, выкатил грудь колесом и замахнулся, чтобы изо всех сил долбануть клювом по незащищенному животику малышки. Чем бы кончилась такая история даже трудно было себе представить. Но вдруг, откуда ни возьмись, вылетела только что мирно почивающая Мурыся, и одним прыжком оказалась у индюка на спине. Кеша совершенно опешил от такой наглости маленькой кошки и, изворачивая шею, стал пытаться стряхнуть ее, достав острым клювом, страшно клокоча и грозно мотая багровой соплей направо и налево.
Мурыська шипела, плевалась и рычала, оседлав огромного индюка. Он бы легко выклевал ей глаза, если бы смог добраться. Тихая и незаметная в обычной жизни Мурыся превратилась в дикого наездника, укрощающего бешенного быка. Крепко впив в него когти всех четырех лап, она сидела, тесно прижавшись к его широкой спине, и никакая сила на свете не смогла бы ее оторвать от обезумевшей птицы.
Не зря говорят, что индюки — потомки самих рапторов. Они хитры, мстительны, очень сильны и опасны. Видя не на шутку разыгравшееся сражение и беспомощность своего мужа, Юфимия бросилась ему на помощь. И плохо бы пришлось отважной Мурысе, если бы на помощь не ринулись все, кто находился в это время во дворе.
Впереди молча, как серая стрела из арбалета, летел Кусакиро, за ним запутавшись лапами и зубами в поводке, спотыкаясь и икая от ужаса кубарем катился Робик. Джулия, как тигрица, огромными прыжками, почти не касаясь земли, пересекала большой двор, скуля от страха за дочь. Василий с криком "банзай!" обходил индюков слева, чтобы кинуться на разъярённую неудачей супруга Юфимию.
Джулия добежала до малышки и накрыла ее своим телом. Кеша все-таки сумел вывернуть шею, пока Мурыська отвлеклась на подбежавшую индюшку и с размаху со всей силы ударил клювом, целясь в визжавшую от страха Джуну. И вдруг, точно молния, ударившая справа, поразила его. Удар индюка пришелся вскользь, и проехав по боку Джулии, клюв не оставил на матери даже царапины. Молнией оказался Гарри. Увидев смертоносный замах индюка, он собрал последние силы и прыгнул, намертво вцепившись по охотничьей традиции в шею птицы. Индюк завалился на бок, не выдержав мощного удара и потеряв равновесие. Над ним, тяжело дыша и рыча, стоял Гарри и все сильнее сжимал челюсти. Мурыська успела спрыгнуть и пыталась отдышаться в сторонке. Немного пощипать ее Юфимия все же успела. Кусакиро с волочащимся поводком встал перед индюшкой, закрывая своим телом мать и дитя, и угрожающе зашипел на нее, оскалив свои длинные кинжалы в пасти.
— Не подходи ближе, птица, — шипел он, — если не хочешь сегодня же кормить собой земляных червей! Ты видишь свою смерть в моих глазах? Она станет реальной, если ты сделаешь еще хоть полшага! Клянусь именем великого самурая Тайра-но Корэмори, который говорил в своей предсмертной песне: