Но трем наклонным плоскостям мы поднялись на четвертый этаж и, пройдя немного по коридору, вошли в комнату.
Она была небольшая. Там стояла всего одна машина, но на этот раз спаренная модель — у нее было два плетеных сиденья и два шлема. В комнате находилось еще одно существо.
Первое существо подвело меня к машине и указало на одно из сидений.
Я постоял немного, наблюдая, как Хэч, Блин, Фрост и все остальные входили в комнату и выстраивались у стены.
Фрост сказал:
— Вы двое останьтесь-ка в коридоре и смотрите.
Хэч спросил меня:
— Ты собираешься сесть в это чудо техники, капитан.
— Почему бы и нет? — отозвался я. — Они, кажется, ничего не замышляют. Нас больше, чем их. Они не собираются причинить нам никакого вреда.
— Есть риск, — сказал Хэч.
— А с каких это пор мы зареклись идти на риск?
Существо, которое я встретил у входа в башню, село на одно из сидений, а я приспособил для себя другое. Тем временем второе существо достало из ямщика две шашки, по эти шашки были прозрачные, а не черные. Оно сняло шлемы и вставило шашки. Затем оно надело шлем на своего товарища и протянуло мне другой.
Я сел и позволил надеть на себя шлем, и вдруг оказалось, что я уже сижу на корточках за чем-то вроде столика напротив джентльмена, которого
встретил около здания.
— Теперь мы можем поговорить, — сказал чужестранец.
Я не боялся, не волновался. У меня было такое ощущение, будто напротив сидит кто-нибудь вроде Хэча.
— Все, что мы будем говорить, записывается, — сказал чужестранец. — После нашего разговора вы получаете один экземпляр, а второй я помещу в картотеку. Можете называть это договором, или контрактом, или как вы сочтете нужным.
— Я не очень-то разбиралось в контрактах, — сказал я. — В этих юридических уловках запутаешься, как муха.
— Тогда назовем это соглашением, — предложил чужестранец. — Джентльменским соглашением.
— Хорошо, — согласился я.
Соглашения — удобные штуки. Их можно нарушать, когда вздумается. Особенно джентльменские соглашения.
— Наверно, вы уже поняли, что здесь находится, — сказал чужестранец.
— Не совсем, — ответил я. — Скорее всего, библиотека.
— Это университет, галактический университет. Мы специализировались на популярных лекциях и заочном обучении.
Боюсь, что у меня отвалилась челюсть.
— Ну что ж, прекрасно.
— Наши курсы могут пройти все, кто только пожелает. У нас нет ни вступительной платы, ни платы за обучение. Не требуется также никакой предварительной подготовки. Вы сами понимаете, как трудно было бы поставить это условие Галактике, которая населена множеством видов, имеющих различные мировоззрения и способности.
— Точно.
— К слушанию курсов допускаются все, кому они будут полезны, — продолжал чужестранец. — Разумеется, мы рассчитываем на то, что полученными знаниями воспользуются правильно, а во время самого учения будет проявлено прилежание.
— Вы хотите сказать, что записаться может любой? — спросил я. — И это не будет ничего стоить?
Сперва я разочаровался, а потом сообразил, что тут есть на чем заработать. Настоящее университетское образование… да с этим можно отделывать отличные делишки!
— Есть одно ограничение, — пояснил чужестранец. — Совершенно очевидно, что мы не можем заниматься отдельными личностями. Мы принимаем культуры. Вы, как представитель своей культуры… как вы называете себя?
— Человечеством. Сначала жили на планете Земля теперь занимаем полмиллиона кубических световых лет. Я могу показать на вашей карте…
— Сейчас в этом нет необходимости. Мы были бы очень рады получить заявление о приеме от человечества.
Я растерялся. Никакой я не представитель человечества! Да я и не хотел бы им быть. Я сам по себе, а человечество само по себе. Но этого чужестранцу я, конечно, не сказал. Он бы не захотел иметь со мной дела.
— Не будем торопиться, — взмолился я. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Какого рода курсы вы предлагаете? Какие дисциплины можно выбирать?
— Во-первых, есть основной курс, — сказал чужестранец. — Его лучше бы назвать вводным, он нужен для ориентации. В него входят те предметы, которые по нашему мнению, наиболее пригодны для данной культуры. Вполне естественно, что он будет специально подготовлен для обучающейся культуры. После этого можно заняться необязательными дисциплинами, их очень много — сотни тысяч.
— А как насчет испытаний, выпускных экзаменов и всего такого прочего. — поинтересовался я.
— Испытания, разумеется, предусмотрены, — сказал чужестранец. — Они будут проводиться каждые… Скажите мне, какая у вас система отсчета времени?
Я объяснил, как мог, и он, кажется, все понял.
— Они будут проводиться примерно каждую тысячу лет вашего времени. Программа рассчитана надолго. Если проводить испытания чаще, то вам придется напрягаться изо всех сил и пользы от этого будет мало.
Я уже принял решение. То, что случится через тысячу лет, меня не касается.
Я задал еще несколько вопросов об истории университета и тому подобном. Мне хотелось замести следы на тот случай, если бы у него возникли подозрения.
Я все еще не мог поверить в то, что услышал. Трудно представить себе, чтобы какая бы то ни было раса трудилась миллионы лет над созданием университета, ставила перед собою цель — дать наивысшее образование всей Галактике, совершила путешествия на все планеты и собрала все сведения о них, свела воедино все записи о бесчисленных культурах, установила определенные соотношения между ними, классифицировала и рассортировала эту массу информации и создала учебные курсы.
Все это имело такие гигантские масштабы, что не укладывалось в голове.
Он еще некоторое время вводил меня в курс дела, а я слушал его с разинутым ртом. Но потом я взял себя в руки.