— Ну, ма... имей сердце!
— Я имею, — миссис Квимби взмахнула ножницами. — Имей и ты. Я не желаю, чтобы в него кто-то воткнул нож.
Она сгребла вырезки.
— А где же я оставила свой альбом?
Джин бросила салфетку и состроила рожицу уходящей матери. Вздохнув, повернулась к Чарльзу.
— Ну что за обращение!
— Наверное, твоя мать права, Джин.
— И ты туда же? — Джин снова нахмурилась. — Только потому, что какой-то псих бегает...
Чарльз опустил чашку.
— С чего ты взяла, что он — псих?
— Слушай, — она наклонилась к нему, ее халатик распахнулся. — По-моему, тот, кто болтается по улицам и просто так закалывает людей — псих. Определенно.
— Откуда тебе знать? Ты не психиатр.
— Ну и что? Если хочешь знать, по-моему, все эти мозгоправы сами порядком чокнутые.
— Это люди знающие. Возьми, например, доктора Янца...
— Доктора Янца?
Джин выпрямилась — халат ее снова был в порядке.
— Ах да, эти звонки... Он психиатр?
Чарльз кивнул.
— Да, мы с ним проводим исследования.
— Ой-ой!
В продолговатых глазах вспыхнула какая-то мысль, но ее тут же заслонил игривый блеск.
— Напомни, чтобы я рассказала кое-какие свои сны, — Джин улыбнулась. — Впрочем, лучше не рассказывать.
Чарльз поднялся и направился к плите. Потянувшись за кофейником, он обнаружил, что Джин стоит у него за спиной.
— Я мог бы написать статью по психологии, — сказал он.
Джин стояла очень близко, халат ее снова распахнулся.
— Ты когда-нибудь занимался этим делом? — тихо спросила она. — Я имею в виду психоанализ.
Халат и то, что скрывалось под ним, слегка коснулись Чарльза. Он сделал шаг назад.
— Что, испугался? — рассмеялась Джин.
Он заставил себя взглянуть на нее.
Джин пожала плечами.
— Это твоя цыпочка так тебя приворожила? Не подступиться.
Он едва шевелил губами.
— Мы с Терри собираемся пожениться...
— Ну! — Джин отвернулась. — Желаю удачи, милый. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Чарльз поставил кофейник на плиту и направился к двери.
— Я прекрасно понимаю, что делаю, — веско сказал он.
И в этот момент зазвонил телефон.
Терри...
Он взял трубку в холле — он не ошибся, это была Терри. Она напомнила о дневном приеме. Как будто он мог забыть. И все же звонок был кстати, потому что дал ему возможность назначить свидание...
На другом конце провода Терри, сидя за столом, улыбалась в трубку.
Да, — говорила она. — Где?
И чуть позже:
— Прекрасно... Встретимся в четыре... Ты набит сюрпризами, не так ли? Да. Ты же знаешь, что да. До встречи.
Все еще улыбаясь, она положила трубку и обернулась. Выражение ее лица изменилось, когда Терри увидела стоящего в дверях Линдсея. Он смотрел на нее.
— Извини, — сказал он. — Я не мог не услышать.
Терри попыталась улыбнуться.
— О, это неважно.
Он подошел к столу.
— Я думал, у тебя сегодня вечером занятия.
Он слышал! Терри опустила взгляд на разбросанные рядом с пишущей машинкой бумаги.
— Их отменили, я собиралась тебе сказать...
— Понимаю.
Линдсей говорил небрежно. Подчеркнуто небрежно. Она постоянно забывала, что он тоже психиатр.
— Ты нашла парня по душе?
— Наверное, — она подняла глаза. — Дэйв, я...
Он пожал плечами.
— Это нормально, в жизни такое случается.
Линдсей повернулся к выходу, но задержался.
— Дяде уже рассказала?
— Нет, но собираюсь.
— Скоро?
Терри улыбнулась, вспоминая слова Чарльза. Потом кивнула.
— Может быть, сегодня.
16
Глухие жалюзи не давали пробиться дневному свету. Чарльз лежал на кушетке. Он смотрел мимо доктора Янца, на жалюзи.
— До чего мрачные иллюзии, — сказал он.
— Какие иллюзии?
— Разве я сказал “иллюзии”? Я имел в виду „жалюзи”, — он засмеялся.
— Ты чувствуешь себя сегодня очень хорошо, Чарльз.
— Почему бы и нет? Бели б я только мог убраться с этого ложа...
— С кушетки?
— Я думаю о ложе. Вспоминаю греческий миф о разбойнике и его ложе.
— О Прокрусте?
— Именно. Помните, он принимал путников и укладывал их спать на ложе. Если люди были коротки, он вытягивал их на дыбе, а если были слишком длинны — обрубал им ноги.
— Я — Прокруст, да?
— Ну, а разве не то же самое делает психиатр с пациентами? Подгоняет их под стандартные размеры, подравнивает.
Янц закурил.
— Ты сам хороший психолог, Чарльз. Но тебе не вовлечь меня в спор.
— Думаете, я просто тяну время, да? — Чарльз усмехнулся, потом закрыл глаза, усмешка исчезла. — Ладно, спектакль должен продолжаться.
— Какой спектакль?
— Весь мир — подмостки, люди — лишь актеры.