Янц внимательно изучал топорик.
— Вот этим оружием... тихо произнес он.
Помощник окружного прокурора кивнул.
— Мы нашли его именно там, где нам указали по телефону.
Крицман закурил сигарету и подошел к Янцу.
— Никаких отпечатков, но лаборатория работает сейчас с пробой крови. Уверен, что она совпадает с группой крови Холлингсворта.
Он глубоко затянулся.
— Одно могу сказать об этом закалывателе: он еще ни разу мне не солгал.
Янц посмотрел на него.
— Разумеется. Он слишком занят тем, что лжет себе. Классическая картина.
— Картина чего?
— Паранойи.
Янц отступил на шаг, бессознательно принимая позу лектора на кафедре.
— В острой стадии этот синдром характеризуется иллюзией соотнесения — пациент свободно галлюцинирует...
— Вы хотите сказать, что он не понимает разницы между действительным и воображаемым?
Помощник прокурора нахмурился.
— Однако у него хватает ума, чтобы звонить нам и сообщать, что он намерен делать.
— Параноик выглядит нормальным, — вмешался Линдсей. — Это и является основной проблемой при выявлении болезни.
Янц повернулся к помощнику прокурора.
— Доктор Линдсей прав. Я пригласил его на наше совещание, потому что он хорошо знаком с этой болезнью.
Линдсей взмахнул очками.
— Типичный параноик может выглядеть абсолютно нормальным при обычных обстоятельствах. Но есть пункты, в которых болезнь выдает себя: чрезмерное честолюбие, мания величия.
— Короче говоря — маньяк, — заключил помощник прокурора. — Мы знаем этот тип, доктор. Вопрос в том, как найти этого человека? — Он пожал плечами. — Мы, конечно, предпримем все необходимое и разошлем снимки топорика в скобяные магазины. Но в городе есть сотни мест, где такие штуки продают по дюжине в день. Это не нить. Давайте не будем себя обманывать. Если мы не нащупаем сейчас верный ход, то зря потеряем время.
— Сегодня тысячи из тех, кто гуляет по улицам, могут быть квалифицированы как параноики, — сказал Янц. — Большинство из них потенциально опасны.
Крицман раздавил сигарету.
— Послушайте, мы каждый день приводим сюда парней, которым следовало бы находиться в лечебницах. Вроде нашего друга Бельмонта и почище. Но что с ними делать? Если нельзя пришить им обвинение, то приходится их отпускать. У нас связаны руки.
— Я знаю... в том-то и проблема, — вздохнул Янц. — Психиатры постоянно сталкиваются с ней. Если пациент не явный психопат — его не изолировать. Его даже нельзя принудить к лечению.
Помощник окружного прокурора сел за стол. Его глаза сосредоточились на оружии.
— Вы говорите вообще. А конкретно о нашем убийце? Мы ничего о нем не знаем.
Янц взглянул на топорик.
— Я думаю иначе. Мы знаем, что он всегда выбирает свои жертвы из толпы. Что всегда пользуется однотипным оружием. И, наконец, что он всегда убивает в семь часов. Для меня это существенная временная привязка.
Линдсей кивнул в знак согласия.
— Да. Почему именно в семь? Почему не в шесть, не в восемь, не в полночь?
Янц взглянул на Крицмана.
— Он звонит вам и предупреждает, словно хочет убедить себя, что действует открыто.
Помощник прокурора встал.
— Ну, мы знаем, что он намерен кого-то убить. Все, что мы можем сделать, — это наводнить нижний город полицейскими. Еще одно убийство — и в городе начнется паника. Мы должны найти его.
— Это все равно, что найти иголку в стоге сена, — сказал Крицман.
Янц покачал головой.
— Не совсем иголку.
Он снова внимательно посмотрел на топорик для льда.
19
Чарльз выдвинул ящик комода. Рука скользнула под кипу рубашек и вытащила топорик. Чарльз обернул лезвие обрывком тряпки и сунул оружие в карман куртки.
Изучая свое отражение в настенном зеркале, он тихо насвистывал какую-то мелодию. Наконец поправил галстук и отвернулся.
Проходя мимо тумбочки, взглянул на будильник. Негромкое тиканье аккомпанировало беззаботному свисту.
Шесть тридцать.
Чарльз вышел из комнаты и спустился в холл. Из кухни доносились шипение и аппетитный запах яичницы. Чарльз подошел к двери кухни.
Миссис Квимби хлопотала у плиты, Джин сидела за столом. Их голоса заглушались шипением и треском — на сковороде было слишком много сала.
— В последний раз — нет! Сегодня ты останешься дома!
— Ну, ма, ну не будь такой квадратной! Все идут на игру!
Даже в раздражении Джин выглядела хорошенькой.
— Это благотворительная игра!
— Начни творить благо в собственном доме, — заявила миссис Квимби. — Именно здесь тебе надлежит быть.