Тут же выскочила из-за ограды мама, а Слава за ней. Она, охая и ахая, побежала выручать из опасности папу, а мальчик схватил меня, стряхивая с шерсти стёклышки, и побежал в дом.
— Ох, и достанется тебе, прохвост! — прошептал мальчик, перешагивая через тюль.
Счистил с моей шерсти остатки пыли, принялся за лапы. Какой-то тряпкой, смазанной ничуть не лучше пахнущей жидкости, что и у папы была в руках, начал оттирать лапы. А голова всё кружилась. И уже сам на себя начал ругаться. Лучше бы спал себе мирно на кровати, так нет, потащили черти на приключения.
— Ну что? — крикнула мама через разбитое окно, выходящее на кухню. — Кусимир цел?
— Цел, — тут же прокричал Слава и в знак моей целостности, откинув тряпочку, вытащил меня на всеобщее обозрение.
— Ну, Слава Богу, — выдохнула мама. — И папа цел. Уже хорошо. Окно только жаль.
— Ничего, — кряхтя, проговорил папа, завязывая бинт на руке. — Сейчас плёнкой закроем. Хорошо, что лето. Не замёрзнем. Слава, кота водой попои и уложи спать. Надышался краски, бедолага.
Мне Слава подставил миску с водой. Я несколько раз мордочкой ткнулся в неё, немного полакав. Нехорошо. Мальчик поднял меня на руки и отнёс на свою кровать. Положил на тёплое покрывало и долго-долго гладил, пока я не забылся волшебным сном.
Есть рассаду опасно!
Ранним утром, пока все спят, я вместе с мамой выпрыгнул на улицу. Она меня взяла на руки и нежно-нежно погладила. Всё-таки вчера всех перепугал. Да и сам испугался сильно. Хорошо, что у меня есть такая замечательная семья, которая в любой ситуации и спасёт, и поможет, и поддержит.
Да и Славка сидел всё время рядышком. А потом мы спали с ним всю ночь в обнимку. Уютно и тепло. Правда, папа долго вчера ворчал по поводу окна. Но я же не знал, что выйдет всё так. Да и не хотел, чтобы что-то ломалось. Я же не виноват, что папа повалился именно на окно. Теперь на кухне вместо стекла мутно переливалась тепличная плёнка.
На улице тёплое солнышко нежно согревало поверхность земли. Лапками коснёшься — благодать… А вот на траве ещё роса не обсохла. Что мне сильно затруднило путь к грядкам. А на грядках творилось очень много интересного и без меня. Не даром мама с самого утра отправилась в сторону теплиц одна-одинёшенька.
Кузнечик где-то неподалёку стрекочет. Жутко любопытно, но не хочу чтобы всё было как вчера. Я больше подобной ошибки не повторю. Ставлю лапку в травку. Б-р-р. Сыро! Поднимаю и стряхиваю с лапки влажность. До чего же сырость противная!
Гляжу на маму, а она открывает все теплицы. Заглядывает в них. Улыбается загадочно, будто вместо обычной травы там что-то волшебное растёт. Очень интересно. Я думаю, что в теплицах живут те самые растения, от которых в квартире меня всегда отгоняли. А роса так и не высыхает.
Ах, не до неё сейчас! Любопытство разрывает на части кошачью душу. Больше нет сил терпеть! Крупными прыжками преодолеваю путь от крыльца до первой теплицы. Мама идёт с лейкой к бочке. Моему любопытству некому мешать. Сую мордочку в теплицу, а там так тепло, так хорошо. Что даже и забыл, зачем хотел так сюда попасть. Вот так бы в бороздочке и разлёгся бы, подставив бока к свету и теплу.
Прохожу внутрь и падаю. Как же здесь прекрасно! Вот этот отдых точно мне по душе. Надеюсь, мы здесь останемся надолго. Не хочется возвращаться в душную квартиру. А ведь раньше не хотел оттуда выезжать. Вот это лето! Волшебство, да и только!
Тонкий запах растений привлёк моё внимание. Прищурив глаза, ещё раз принюхался. Необычно и незнакомо. Я обязательно должен это попробовать! Соскакиваю и аккуратно ступаю на грядку. А от растения запах усиливается. Да так, что голова слегка начинает кружиться.
Тихонечко прикусываю листик. Фу! Горько! Выплёвываю небольшой кусочек травинки. И за этими растениями мама так усердно ухаживает?! Зачем? Неужели люди любят такую горечь есть? Не может этого быть! Может, плохо распробовал или рано выплюнул? Может, в конце оно станет более съедобным?
Подбираюсь к кустику с другой стороны и вгрызаюсь в листик. Усердно жую, шипя от горечи. Ну же, когда же она исчезнет? Вот-вот должно стать вкусно. Жую, жую, а вкусность никак не приходит. Зато мама пришла, да как завизжит на всю теплицу:
— Ах ты, вредитель шерстяной! — да как косынкой, которую сняла с волос, хлестанёт.
Трава из пасти сама выпала, не успел и прожевать. И снова по хребту прилетело. Тут я спохватился. Надо же бежать и спасаться! И я побежал, да так, что пыль из-под лап столбом поднялась, а мама за мной, ругаясь: