Все плохо. Как ни старалась брошенная красавица, но справиться с охватившей ее тоской не могла. На кровати тоска ощущалась сильнее. Простыня еще удерживала запах роз и корицы. Запах любимого человека, мужчины, которому она доверяла, с которым хотела быть.
Слезы лились градом. Лилит пошла в ванную, чтобы принять холодный душ и превозмочь приступ отчаяния. Прохладная вода освежила и придала бодрости. Теперь нужно было спокойно подумать о возвращении в Англию.
Первым делом, решила она, надо разыскать Берта, взять у него паспорт и багаж.
Откровенно говоря, противно и страшно встречаться с Гейвудом один на один. И все же встречу откладывать нельзя.
Девушка выключила свет и прилегла.
Темнота не была зловещей, наоборот, успокаивала, а запах роз и корицы вызывал приятные воспоминания. Лилит забылась. Волнения сморили ее, и тут же пришел глубокий освежающий сон. Только солнце, проникавшее сквозь шторы, и короткий телефонный звонок разбудили ее.
Кто может звонить так рано? Неужели…
Не открывая глаз, она протянула руку и нащупала телефонную трубку. Звонил гостиничный клерк, но с приятными новостями.
— Один джентльмен хочет видеть вас, мисс Мендос.
— Мистер Суарес? — Она моментально проснулась, казалось, все птицы за окном весело зачирикали. — Направьте его ко мне…
— Нет, не мистер Суарес. Этот джентльмен англичанин.
— Ох! — Нет, запели не птицы — закаркали вороны. — Мистер Гейвуд? Скажите, что я сейчас спущусь…
— И не мистер Гейвуд, — терпеливо возразил клерк. — Это мистер Осборн… Пожалуйста? — Последнее слово относилось не к ней. — Не мистер, говорит он, а старший инспектор полиции Осборн хочет видеть вас, мисс.
10
— Так где же этот испанец? И почему при упоминании его имени ты чуть не расплакалась?
Старший инспектор полиции строго взглянул на Лилит.
— Давай, девонька, выкладывай!
— Тебе он понравится…
Успокоившись, Лилит стала рассказывать о знакомстве. Однако не хотелось говорить, как врала о потерянной памяти. Только сказала, что познакомилась с этим человеком сразу же после телефонного разговора с отцом.
— Затем мы совершили поездку по Средиземноморскому побережью. Путешествие было великолепным.
— С фальшивым паспортом? Неужели он пособничал тебе в этом деле? — Боб Осборн фыркнул. — Какого черта он не помог тебе получить свой собственный документ у этого мозгляка?
— Ты хочешь меня выслушать до конца или нет?
— Продолжай, — буркнул он и замолчал, стараясь больше не перебивать.
К счастью, не пришлось рассказывать о размолвке, которая произошла между ней и Хосе прошлым вечером. Когда же она с негодованием пересказала, что наговорил Берт при встрече, старший инспектор полиции не выдержал.
— И твой новый поклонник поверил этому? Ну и…
— Если ты выругаешься в его адрес, я сразу же уйду, — твердо заявила Лилит.
Они обменялись взглядами, и девушка с удивлением обнаружила, что победа на ее стороне. Это маленькое достижение вдохновило и придало смелости продолжить рассказ, но тут произошло неожиданное.
— Ага! — раздался громовый возглас. — Уже нашла и мне замену?
Лилит, узнав голос, обрадованно подняла голову.
— Хосе!
— Неужели еще помнишь, как меня зовут? — Синеватые тени под горящими глазами испанца красноречиво свидетельствовали о бессонной ночи. — И ты не потеряла память, щебеча со своим новым любовником?
— Пожалуйста, прошу тебя, не говори так! — Она вновь почувствовала, что глаза наполняются слезами. — Я все смотрела, следила, надеясь увидеть тебя…
— Следила, ха! — От гнева у него срывался голос. — Когда я здесь появился, то сразу же увидел красотку, украшающую этот ресторан… — Он умолк, пытаясь преодолеть раздражение. — А ты! Ничего не видишь, ничего не слышишь и только поглощена новым любовником…
— Попридержи язык, сынок! — рявкнул Боб Осборн. В этот миг в нем заговорил полицейский. — Я не любовник, я ее папа.
У Лилит невольно открылся рот.
— Ты никогда не позволял мне называть тебя папой. Даже когда я была совсем маленькой.
— Твоя мамочка тоже этого не позволяла. Она всегда была женщиной своенравной.
— Так вы ее отец? — Хосе с подозрением смотрел то на дочь, то на отца. — Что-то я не вижу сходства.
— Присаживайся и остынь. — Осборн подвинул свободный стул. — Дело ведь не в сходстве. Моя дочь свежая, хрустящая булочка…
И это сказал отец! Он никогда ни с кем и ни с чем ее не сравнивал.