— Штаны не намочили? — нарочито грубо поинтересовался Урлог, вытаскивая топор из головы насекомого.
— Немножко есть, — закивали головами его соратники.
— Ну, значит, жить будете, — усмехнулся варвар.
Голубые крылья тускло мерцали в темноте. Пэтти, закутавшийся в свой плащ, сидел на голове бабочки, молчал и практически ни на что не реагировал, созерцая раскинувшийся под ним ночной Шэнэллион. Кроны деревьев были освещены разноцветными огнями, что с высоты птичьего полёта выглядело просто феерически, однако Урлог, расположившийся позади хоббита, лишь тяжело вздыхал, не обращая внимания на всю эту красоту. Гном, вцепившийся в спину варвара, чтобы не упасть во время очередного пикирования, наверное, уже в тысячный раз за последние полчаса заныл:
— А ты точно уверен, что это сработает?
— Да, — устало повторил эльф. — С нашим арсеналом мы никогда не сможем поймать подобного монстра. Да и времени у нас в обрез, не хватит даже для того, чтобы придумать новый нормальный план, я уж и не говорю о его реализации. Посему лучше вручить Занниэлю мёртвую бабочку, раз у нас в команде имеется столь умелый некромант.
Услышав эти слова, Пэтти лишь измученно охнул. Эльф непонимающе поднял бровь.
— Разве я неправ? Ты ведь сумел не просто поднять такую здоровую тварь, но и подчинить её себе.
— Не в этом дело, — грустно пробормотал хоббит. — Просто не хочу отдавать эту бабочку владыке. Я ведь мог бы всю жизнь парить на ней в поднебесье, вызывая страх и ужас у обитателей поверхности. Поэтому… когда стану тёмным властелином, обязательно изловлю себе ещё одну такую!
— Хороший получится наездник, — пробормотал себе под нос Урлог. — Великое Зло верхом на голубокрылой бабочке.
Полёт подходил к концу. Впереди уже показался дворец, а чуть в стороне от него виднелось дерево, с которого и начался поход за чудовищным насекомым. Пэтти начал снижение. Судя крикам с земли, их уже увидели, и идея с сюрпризом провалилась.
— Правь вон туда! — скомандовал Урлог, заметив тот самый балкон, откуда несколько дней назад их повели на суд. — Садимся там.
Шестерых стоявших на балконе слуг смело, словно ветром. Правда, на смену им из глубины дворца тут же выбежали две дюжины стражников, трое магов, неведомо откуда взявшийся здесь рыцарь Ордена Радужных Кузнечиков и Нира с неизменной бутылкой в руках. Как и следовало ожидать, именно полуэльфийка первой поспешила поздравить приключенцев.
— Шустрые! — с уважением произнесла она. — Я и не ждала вас раньше, чем через пару дней.
— Как видеть, мы не оправдать твоих ожиданий. Вот, забирать сачок, он нам очень пригодиться, — ответил варвар и сунул женщине в руки половинки сачка, который Пэтти, улепётывая от чудовища, сломал ударом об дерево.
Нира с недоумением уставилась на вручённые ей останки, перевела взгляд на насекомое и, не скрывая удивления, произнесла:
— Так бабочка же мертва!
— Ну, да.
— Но, — изумлённая Нира осеклась, но уже через пару секунд от души расхохоталась. — А вы молодцы! Остроумное и изящное решение нашли. Ну, хоть кто-то сумел утереть нос Занниэлю!. Раз он так любит острые шуточки, пускай не жалуется, что ему ответили его же оружием. Мне прямо не терпится увидеть его физиономию…
Полуэльфийка не успела озвучить все свои мысли, когда на балконе появился Занниэль собственной персоной. С воплем восторга он ринулся осматривать добычу, но, едва приблизившись к ней, замолк.
— Она же мёртвая, — жалобно произнёс он, повторяя догадку своей сестры.
— Ну, да, — и в этот раз Урлог не стал оригинальничать.
— Но я ведь просил живую! — Владыка заканючил словно маленький ребёнок, которому вместо обещанного торта дали маленький пряник.
— Поправка, — не моргнув глазом, ответил варвар, в чьём голосе начали проявляться менторские нотки его учителя. — Ты просить не живую, а летающую. Я повторять твою собственную фразу: «Красота мочь существовать только в движении». Так что мы выполнять условие. Бабочка махать крыльями, летать, уметь даже атаковать и убивать врагов. Единственный недостаток есть невозможность размножаться, но особь при правильном обращении существовать неограниченное время. Урлог так говорить.
В отличие от Ниры, Занниэль думал около двух минут, после чего его лицо перекосила довольная ехидная улыбка.