— Вообще-то это мужик, — буркнул хоббит.
— Что?!
— Мужик. Самый настоящий, вот с таким…, - Пэтти развел руки в стороны, чтобы изобразить размер.
— Фу, не показывай! — рявкнул ошарашенный гном. — И чего он от тебя хотел?
— Да я и не понял. Затащил в какую-то комнату, скинул с себя одежду, рухнул на кровать и закричал, что готов быть моей прекрасной жертвой на суровом тёмном алтаре любви.
— Ну, а ты?
— Я сказал, что обрядовое жертвоприношение пока не изучал, и раз делать там больше нечего, пошёл обратно.
— Кто это быть? — шёпотом поинтересовался варвар у стражницы.
— Василёк, — брезгливо скривившись, ответила Нира. — Живут тут у нас личности, над которыми боги жестоко пошутили, засунув в мужские тела женские мозги. Очень уж нравится этим особям изображать из себя роковых красоток, вот и селятся поближе к незабудкам, чтобы перед глазами всегда был пример для подражания. Вообще-то васильки безобидные, хотя очень приставучие. Ни страдай наш владыка таким извращённым чувством юмора, их давно бы выгнали куда подальше.
— И в чём заключаться его чувство юмора?
— Над послами издеваться любит. Сюда частенько приезжают представители других государств, и среди новеньких непременно находится парочка интересующихся местными увеселительными заведениями. А Занниэль или его верные клевреты сразу отправляют их к жилищу васильков, а потом подсматривают и дико ржут, как дети малые. И всё бы ничего, но вот из-за подобных шуточек репутация нашего леса на мировом уровне оставляет желать лучшего. Я, когда по людским королевствам моталась, такого наслушалась! Особенно порадовали россказни о том, что в Шэнэллионе вообще нет женщин.
— Урлог сочувствовать, — пробормотал варвар. — А откуда…
Он не успел закончить свой вопрос, так как внезапно, словно из-под земли, перед ними возник эльф в форме дворцового стражника.
— Прошу прощения, — резко проговорил стражник, перебив Урлога. — Но владыка Занниэль хочет увидеть вас прямо сейчас.
— С прогулкой пролетели, — пожала плечами Нира. — Хотя в такой дождь всё равно ничего интересного не увидишь. Разве что василька, да и того хоббит обломал.
То, что денёк предстоит весёлый, стало понятно уже на подходе к тронному залу. Двери резко распахнулись, едва ни ударив Ниру, и из помещения галопом вылетела толпа людей с вытаращенными глазами, в которых застыл ужас. Большинство посетителей были забрызганы кровью, кое-кто тащил разломанные музыкальные инструменты. А изнутри донёсся гневный вопль Занниэля:
— Флорхет, скотина, когда же ты, наконец, научишься меня понимать?! Если я говорю, что не хочу видеть эти тоскливые визжащие рожи, это ещё не значит, что надо устраивать резню! Мне теперь опять ковёр менять придётся!
— Прошу прощения, владыка, — донёсся тихий голос старшего охранителя. — Обещаю в следующий раз быть более внимательным к Вашим словам.
— Ты мне это уже двухсотый год подряд обещаешь, — пробурчал мрачный Занниэль, однако, едва увидев новоприбывших, расплылся в довольной улыбке.
А «божьи посланники» в это время насторожено изучали зал. По сравнению с прошлым их визитом особых изменений не произошло, разве что прямо перед троном появились пять трупов с остатками музыкальных инструментов в руках. Ну, ещё и Занниэль сменил свой наряд: теперь на эльфийском владыке красовались короткие обтягивающие штаны белого цвета.
— Что здесь случилось? — недовольным голосом произнесла Нира, оглядывая жертв гнева своего брата. — Чем тебе менестрели-то не угодили?
— Надоели, — пожал плечами Занниэль. — Уже столько тысяч лет одно и то же: любовь, страдания, нет мук горше, дай коснуться губ твоих. Нет, чтобы репертуар обновить! Да и вообще, почему они считают, что передо мной, владыкой всея Шэнэллиона, надо петь любовные песни? Я же ни за кого из певцов замуж выходить не собираюсь. И жениться, кстати, тоже.
Среди свиты раздались сдержанные смешки, видимо, дабы продемонстрировать повелителю, что его острота оценена. Урлогу и Бассу шутка показалась глупой и унылой, зато Пэтти засмеялся над ней во весь голос. Придворные недовольно косились на хоббита, ведь такой громкий хохот противоречил этикету, но одёргивать его не осмелились, потому как священной зверюшке и любимчику правителя (после истории с бабочками) позволялось практически всё.
— Люди считать эльфов романтичным народом, у которого любовные узы являться божественным даром. Поэтому заезжие певцы решать, что перворождённые обожать баллады о любви, — вдруг проговорил Урлог.