Пролог
Где-то в прослойке между мирами, там куда нет доступа ни живым, ни бесплотным сущностям, происходило нечто невероятное. Так как разум никогда не касался этих мест, то здесь не имелось привычных глазу форм.
Но если бы можно было подглядеть за недоступным миром, и попытаться проникнуть в его суть, то перед распахнувшимся разумом предстало бы поистине гигантское переплетение нитей.
Любой арахнид, без разницы разумный или нет, трепетал бы в безмолвном благоговении перед великолепием и размахом невероятных узоров и переплетений, застилающих весь взор.
Здесь не было ни планет, ни звёзд, ни галактик. Только эти светящиеся нити.
Порой они медленно прорастали словно лозы гигантских растений, порой выстреливали молнией, а иногда распадались и исчезали. Пропадая они тянули за собой и все связанные с ними многочисленные мелкие ниточки. Иногда это были целые каскады переплетений и в том месте, где они пропадали ещё долгое время не происходило никаких изменений.
Обычно это означало, что погиб целый мир и для населяющих его живых существ переставало существовать понятие "судьба", их судьбы обрывались вместе с жизнями.
Пока безжизненный мир пустует - там нет ничего, что может на него повлиять, изменить, возродить.
И вот один такой каскад растворился в пространстве. Огромная нить тесно переплетённых судеб истаяла, утягивая за собой немыслимое количество связанных отростков. Этот каскад имел признаки погибающего мира - все его нити в конечном итоге сходились в один узел после которого не было уже ничего. И в этом узле...
По безжизненной, выгоревшей пустоши под багровым небом пробиралась горстка разумных. Не более сотни. Горсткой их можно было назвать с натягом, скорее уж песчинкой в сравнении с прежним населением некогда цветущей планеты.
Всего пару циклов назад здесь разверзлись врата иного плана. Мир наводнили самые разнообразные и ужасные твари. Растения погибли, воздух, вода и земля были отравлены. Даже некогда голубое небо окрасилось кровью. Разумные медленно и мучительно умирали.
Последние уцелевшие представители своих рас держали путь дабы достойно встретить свой конец. Пара десятков людей, столько же орков, эльфов, гномов и несколько единичных представителей остальных рас.
- Ваше высочество?
- ...
- Сэр!
- ...
- Вот ведь мелкий ..., мы тут на убой идём, а он дрыхнет так безмятежно, словно всех этих ужасов и не происходило, - статный паладин в потрёпанных, но всё ещё величественных, доспехах никак не мог добудиться последнего представителя правящей династии их королевства.
К ним подошла высокая темнокожая эльфийка. Пустынные племена тёмных эльфов обладали бронзовой кожей в отличии от своих подземных тёмно-фиолетовых собратьев.
- Да что ты сюсюкаешься с этим гавнюком? Альтимира уже нет, его рода уже нет, ничего уже нет! Эй! Проснись, гавнюк! - Эльфийка саданула ножнами своего кинжала по пузу дремлющего на повозке принца Альтимира. Бывшего принца, бывшего Альтимира.
- Гыкхеех, аааааа... Что? Ты!?, - проснувшийся Николас, схватившись за живот, с ненавистью уставился на фигуристую и безмерно роскошную эльфийку, а точнее в декольте её полупоходного полуразвратного дорожного костюма, заставляющего ненависть отступить в угоду другому жгучему чувству, - Снова ты? Да какого чёрта ты, корова тёмная, себе позволяешь!? Гир, прибей её!
- Вы же знаете, что я не стану этого делать, ваше высочество. - Обречённо вздохнул паладин.
- Да сколько можно уже сориться-то? Мы все идём по одной дороге и все разделим одну судьбу, а вам лишь бы собачиться! Ладно человек ещё ребёнок, но ты то, Силиния, уже давно не девочка, - пробасил могучий орк с сединой в висках.
Эльфийка сладострастно улыбнулась.
- Городорт, лапонька, я помню, что ты самолично в этом убедился, но, наверное, не стоит всем подряд об этом рассказывать, а?
Орк смущённо закашлялся.
- Я не это имел ввиду, я про возраст говорил... - на последних словах его голос стал немного тише.
- Возраст, - встрепенулась эльфийка, - а с ним что-то не так? Хочешь сказать, что я старуха? - её глаза сощурились словно у хищницы.
- Ты не просто старуха, ты древняя шлюха, - злорадно вставил свой комментарий Николас.
Глаза у эльфийки засветились, оставляя в воздухе след жёлтой дымки. Вокруг кистей возникли зелёные всполохи. Самая выдающаяся на всём материке Латриэль целительница знала не мало граней применения своего таланта и оборвать чужую жизнь для неё было очень просто, а вместе с этим и абсолютно безынтересно. Куда как лучше немного поэкспериментировать и затем наблюдать мучения врага.
Гиреон тут же подпитал маной магический щит, а рука легла на рукоять клинка. Даже сейчас, когда в этом мире для него не осталось ничего и никого, а может быть именно поэтому он продолжал терпеть выходки глупого мальчишки, но он держал своё слово, данное погибшему королю, и клятву оберегать и защищать его сына до последнего вздоха паладина.