Деревянные укрепления и стража пали в первые же минуты.
Такой бесполезный городишко мог послужить единственным образом для достижения цели в грандиозной войне. В глазах полководцев это было лишь средство для поощрения солдат. В глазах жителей города это было хуже, чем смерть.
Мужчин, стариков, детей беспощадно убивали и пытали на глазах у близких. Женщин зверски насиловали. Песчаные дорожки и каменные мостовые окрасились в багряный цвет. Вопли и мольбы ни затихали ни на минуту. Улицы заполнил запах смерти и горелой плоти.
Олжас уже второй день прятался на чердаке библиотеки, мало кому был интересен запыленный чердак самого скучного в городе здания. А не пылало оно огнем лишь по прихоти одного из командиров, что надеялся найти полезную стратегическую информацию. Хотя план вторжения уже был расписан и приграничные поселения вряд ли могли изменить его ход.
Мальчик не был серой мышкой, но книги делали его всё же более сдержанным чем сверстники, а постоянное сидение в библиотеке оставляло бледный отпечаток на коже, которой не хватало солнечного света, но даже так, сейчас он не был похож на себя самого, скорее на мумию с мертвым взглядом.
Уже два дня он наблюдал как на площади режут и сжигают его знакомых и друзей, а по всем углам насилуют женщин.
Вчера, он видел, как в окне соседнего здания на втором этаже весь день насиловали одну из милых официанток кафе с его любимыми сладостями.
Сменилось несколько десятков мужчин, её били и душили, а самый последний, недовольно разревевшись, выкинул в окно бесчувственное тело девушки.
Чуть позже, парень что постоянно его задирал бросился на солдата, перерезавшего в одно движение глотки двум детям, и тут же упал без чувств.
Безумство происходящего просто разъедало разум.
Волек, шел с тренировки, когда услышал боевые горны, он сумел добежать только до площади, когда безумие уже начало охватывать город.
Первой его мыслью было - "присоединиться к ополчению и дать бой", но, когда он заметил, как в городскую кузню вламывается толпа кровожадных уродов, в сердце у него похолодело: "Сейчас время обеда - Сирина может быть дома."
Он выхватил, подаренный отцом меч и ринулся на выручку любимой. Путь ему преградил улыбчивый парень чуть старше его самого.
У ног врага лежали два соседских паренька с перерезанными глотками. А вражеский воин в простеньких кожаных доспехах вытирал куском рубахи свой меч и улыбался, глядя на Волека.
Гнев захлестнул молодого искателя приключений, а стрела, пронзившая его глазницу, навсегда упокоила все его чувства.
В перекосившейся картинке, падая на мощёную площадь, Волек лишь на мгновение заметил, что толпы перед кузницей уже нет.
Зато какой-то увалень тащил за волосы красивую юную девушку из кузни в соседний домик... Сирина... - промелькнула последняя его мысль.
Села только-только пришла домой, когда раздались ужасные звуки, а отец спрятал её в подполе. Там часто наказывали и запирали её братьев, и они давно проделали тайный ход на задний двор.
Маленькой любопытной девочке было до жути интересно, что же случилось, что её так заочно наказали.
Но внезапно наверху раздались звуки борьбы, крики и вопли. Из щелей пола закапала кровь, девочка потеряла сознание от страха.
Очнулась она только на следующий день, разум предпочел забыть ужасный момент и Села недоумевала что она делает в подполе, но посторонние голоса сверху не дали ей закричать.
Выбираясь из тайного лаза, до неё донесся переполненный болью крик матери, но он был слегка хрипловат и приглушен, будто раздавался уже ни один час.
Когда девочка заглянула в приоткрытую заднюю дверь. Её обдало волной безумия и словно выжгло изнутри.
На залитом кровью полу лежало обезглавленное тело отца, рядом с мертвыми братьями. Его голова стояла на обеденном столе, на котором её мать, удерживаемую за руки и ноги, по очереди насиловали грязные бандиты в кожаных доспехах из разных комплектов брони.
Как дочь кузнеца - она знала, что подобный наряд могут иметь только воры и убийцы, снявшие добычу с различных жертв.
В прочем она уже ничего не понимала и опомнилась только, когда окровавленная и грязная рука, подкравшегося сзади захватчика, легла ей на плечо.
Крики о помощи не помогли, её избили и усмирили. Мучитель заперся с ней в комнате на втором этаже. Он не отличался от бандитов снизу, только его глаза безумно блестели.
Борьба уже закончилась и сейчас он, придавливая девочку к полу, дорывал остатки одежды на бедном ребенке.
Девочка не могла сопротивляться взрослому мужику, в её пустеющем от безумия и страха сознании билась последняя мысль: "нужно защитить свою честь, иначе Олжас никогда на ней не женится."