Казанцев Александр
Кусок шлака
Александр Петрович КАЗАНЦЕВ
КУСОК ШЛАКА
Теплоход "Победа" вошел в Гибралтарский пролив в сумерки. Исполинская скала, один из столпов Геркулеса, отчетливо виднелась справа. Там в каменных складках таились английские пушки. А за скалой начиналась испанская земля.
Налево зажигались огни Танжера. Сзади темнели воды Средиземного моря, впереди чувствовался Атлантический океан.
Из Африки дул холодный ветер.
Ко мне подошел аспирант Феликс, тот самый, который рассказывал в кают-компании о следах на Земле, оставленных звездными пришельцами. На теплоходе советские туристы, путешествующие вокруг Европы, два дня говорили только о гостях из Космоса, забыв Айя-Софью, руины Парфенона и римский Колизей.
Я смотрел в сторону Африки, силясь представить себе знойную пустыню Сахару, скопление скал с древнейшими рисунками... существ в скафандрах.
- Когда я смотрю на море, я не могу отделаться от тревоги, - сказал аспирант.
- Боитесь шторма?
Аспирант покачал головой. Огромный, в тяжелых очках, он задумчиво смотрел на воду.
- Мне всегда кажется, что мы плывем по жидкой... взрывчатке.
- Взрывчатке? - пораженный, переспросил я.
- Я искал вас, - непоследовательно сказал Феликс. - Я хотел вам показать письмо американского журналиста, с которым вместе был в Африке.
- Вы были в Африке?
- Да. С экспедицией, искавшей тектиты.
- Ах, эти стеклянные метеориты, которые не похожи ни на какие другие.
- Не только не похожи. Они и другого возраста. Все метеориты ровесники Земли, им миллиарды лет. А в тектитах есть изотопы, скажем, алюминия-26, которые могли образоваться лишь миллион лет назад. Вероятно, тогда они один раз и выпали на Землю.
- Я вижу, Феликс, вас всегда привлекают загадки науки. Пришельцы из Космоса... потом тектиты.
- Я заинтересовался пришельцами из Космоса, потому что занимался тектитами.
- И вы разгадали тайну тектитов?
- Боюсь, что да.
- Боитесь этого?
- Да, боюсь, - решительно ответил аспирант.
Я с интересом смотрел на него. Его силуэт вырисовывался теперь на фоне звезд. Берега Гибралтара скрылись во мгле. Танжер рассыпался огнями, как часть звездного неба.
- Все метеориты, в том числе и тектиты, это осколки когда-то существовавшей планеты, - начал аспирант. - Ее орбиту угадал еще Кеплер. Он обратил внимание, что расстояние планет до Солнца возрастает по определенному закону. Но после Марса на Юпитере получался скачок, ступенька на кривой. Для ее плавности между орбитами Марса и Юпитера как бы не хватало одной планеты. Кеплер указал ее орбиту. Астрономы стали лихорадочно искать неизвестную планету. И вскоре обнаружили маленькую планетку Цереру. Поперечник ее был около четырехсот километров. Потом на той же орбите нашли еще три малых планетки, включая Весту с диаметром в 285 километров. А потом... потом все на той же круговой, - обратите внимание, почти НА КРУГОВОЙ орбите! - было обнаружено несколько тысяч малых космических тел обломочной формы, названных астероидами. Многие ученые сошлись во мнении на том, что кольцо астероидов образовалось из остатков когда-то существовавшей планеты.
- Фаэтон, - подсказал я. - Но отчего он погиб? Столкновение космических тел?
Аспирант покачал головой:
- Если бы тела столкнулись, то они не могли бы остаться на прежней орбите планеты, они полетели бы по равнодействующей, то есть получили бы вытянутые эллиптические орбиты.
- Но могла же планета взорваться, как бомба!..
- И тогда осколки разлетелись бы, не остались бы на круговой орбите. Нет! Механизм гибели планеты иной. Она как бы треснула под влиянием чудовищного сжатия сразу со всех сторон.
- Что могло так сжать планету со всех сторон?
- Очевидно то, что окружает ее твердь, - в о д а.
- Океаны! - догадался я. - Но разве могут взорваться океаны?
Впоследствии мне привелось задать этот вопрос одному из крупнейших физиков современности, принимавшему участие в создании атомной бомбы, самому Нильсу Бору. А тогда...
Тогда аспирант достал из кармана стекловидный кусок.
- Это тектит, - сказал он. - На его поверхности видны следы прохождения атмосферы, так называемые регаглипты, доказывающие его космическое происхождение. Но состав тектитов говорит, что они возникли из о с а д о ч н ы х п о р о д, они могли образоваться на дне или на берегу океанов.
- На другой планете?
- На планете Фаэтон. Обычные метеориты - это осколки соударяющихся частей распавшейся планеты; постепенно под влиянием притяжения Юпитера и Марса они разошлись, распределившись по законам небесной механики по кольцу. А тектиты... может быть, это - п е р в и ч н ы е о с к о л к и, образовавшиеся в момент взрыва... и именно тогда долетевшие до Земли.
- Но Земле не угрожает такой взрыв?
- Ученые считают, что наша планета, как естественное образование, устойчива, но...
Я выжидательно смотрел на аспиранта.
- Потому я и хотел прочесть вам письмо журналиста Роя Бредли.
- О чем?
- О взрыве атомной бомбы... над африканским городом.
- Но этого еще не было! - запротестовал я.
- Пока не было, но... может быть. Рой участвовал в нашей экспедиции за тектитами. Мы много говорили с ним. Он сказал, что напишет мне... и я помогу это опубликовать. Он напишет о том, что может случиться в любую минуту, если накалять положение и дальше.
- Читайте.
И он стал читать.
Я забыл, что слушаю его и где нахожусь...
"...Я обещал вам написать о ней... Что ж...
Лианы тогда завидовали мне. Они свисали отовсюду, хватали за ноги, били по лицу, цеплялись за руки...
Я шел впереди по звериной тропе и отводил в сторону живые шнуры непроходимого занавеса.
Эллен шла сзади и напевала.
Нагло любопытные обезьяны рассматривали нас сверху. Они перескакивали с дерева на дерево, как легкие тени. Я следил за ними, но не мог разглядеть кроны деревьев. Куда-то вверх уходили могучие стволы, с которых свисали темные рыжие бороды мха.
Цветы были повсюду: вверху, сбоку, под ногами. Кощунством казалось на них ступить. Противоестественно яркие, с влажными бархатными лепестками, жадными и мягкими, с пестиками на длинной поворачивающейся ножке, свисающие с ветвей, осыпающие пыльцой, или жесткие, с острыми тонкими лепестками, с виду нежными, но режущими, с иноцветной серединой - цветок в цветке... Дурманящие орхидеи - любовные взрывы природы всех оттенков радуги, завлекающие краской и запахом, красотой и желанием, провозвестники будущих семян жизни... Сумасшедшие африканские цветы! Казалось, что они живут в неистовом ритме движения и красок, породившем исступленные негритянские танцы. Я мог поклясться, что цветы двигались, они заглядывали в лицо, они пугливо отстранялись или пытались нежно задеть за щеки, прильнуть к губам, они шумно вспархивали, взлетали... Конечно, это были уже не просто цветы, а... попугаи, но они были подобны цветам - такие же яркие, но еще и звонко кричащие.