Никто из присутствующих, подумал Гай, слушая тягучий голос судьи Страйка, никто, кроме него и Мар. Им-то, конечно, ясно что к чему. Он хотел заполучить чужую жену. Все так просто, проще не бывает. И все его объяснения, весь этот вздор, как именно он это сделал, гроша ломаного не стоят. Он и не сделал бы этого никогда. Сейчас он понимал это очень ясно. Никогда и ни за что на свете. Если бы не переспал с женой Лэрри… если бы она не забеременела от него. Он утверждал совсем другое, да и сам верил в свою выдумку. Но это была наглая ложь. Никогда бы он не совершил этого ужасного преступления.
«Что касается преднамеренности, — продолжал судья Страйк, — закон не устанавливает какого-либо определенного периода времени. То есть подсудимый мог обдумывать план убийства недели, дни, минуты, а может быть, даже и секунды. На наших заседаниях уже затрагивался вопрос о том, насколько преднамеренным было преступление, в котором сознался подсудимый. Вы, конечно, понимаете, как важно установить истину. Если подсудимый отдавал себе малейший отчет в том, что он делает, тогда мы можем квалифицировать его акт как убийство второй категории. С другой стороны, если совершенное убийство было не преднамеренным, если ему не предшествовал злой умысел, если подсудимый не собирался лишать жизни человека, тогда он абсолютно невиновен по причине временного безумия. Если человек совершает преступление в состоянии помрачнения рассудка, он в этот момент не способен отличить добро от зла, а значит, не способен адекватно оценить собственные действия».
Гай бросил взгляд из-под руки. Он увидел шрам на щеке Гарольда Симза. Этот шрам, нарисованные глаза судьи Тернера, рождественская шляпка и перья на голове Полли Уэлк, укор в глазах Сэма Макфая и мутные глаза старика, который так не походил на его недавнего соседа по камере. Все эти образы были реальны. Были и другие у него за спиною: медная ручка на двери, пистолет на бедре Ларсона Уитта и пара начищенных ботинок. Сейчас он их не видел, но они ясно запечатлелись в его мозгу и были уж, во всяком случае, реальнее всего, что происходило до сих пор или могло произойти в этом зале.
«В случае убийства второй категории, — продолжал судья Страйк, — суд назначит наказание. Вы, однако, должны решить, действительно ли подсудимый виновен в совершенном преступлении. В связи с этим следует иметь в виду, что действия человека вполне могут быть квалифицированы как сознательные и предумышленные, если даже в момент преступления он был несколько не в себе. Суд не имеет также права предполагать временное безумие подсудимого. Согласно закону штата обвинителю нет необходимости доказывать, что подсудимый при совершении преступления находился в здравом рассудке. А вот защита должна доказать обратное, и наш долг заключается в том, чтобы определить, был он в здравом уме или нет, виновен он или нет, и вынести приговор, учитывая все показания, прозвучавшие в этом зале. — Он сурово оглядел присяжных, потом перевел взгляд на Гарольда Симза. — Приведите полицейских к присяге», — распорядился он.
Гарольд поднялся и произнес: «Вы клянетесь в том, что честно и верно будете охранять членов жюри присяжных, которые займут отдельное удобное помещение, где и будут работать до вынесения ими приговора, и что не допустите контакта с ними ни одного человека, не будете разговаривать с ними сами, покидая здание суда лишь для того, чтобы узнать, принято ли уже решение. И да поможет вам Бог».
Он закрыл Библию. Взял молоток и ударил им дважды. Заседание суда откладывалось до восьми часов вечера.
Глава XXIX
Хлеб был черствый, цыпленок суховатый, а салат вялый. На сэндвиче было слишком много майонеза, а кофе горчил, так что она не смогла допить даже его. Бармен — один из тех мужчин, кто начинает с шиком намешивать свое первое виски с содовой, будучи желторотым юнцом, а через двадцать лет вдруг обнаруживает, что занимается тем же, — нерешительно подошел к ее столику.
— Сэндвич не понравился? — спросил он.
— Нет, нет, все отлично. Просто… просто я не голодна.
— Если слишком много майонеза…
— Не беспокойтесь, все в порядке. — Мар закурила сигарету, сделала глубокую затяжку и откусила крохотный кусочек сэндвича, дабы успокоить расстроенного бармена, потом поднялась с проволочного стула и увидела Нэнси Месснер, которая как раз отходила от киоска с туалетными принадлежностями, где выбирала себе зубную щетку.
Нэнси, поколебавшись, неловко подошла к облицованному столику.