С утра он будет каждый день звонить на почту Ист-Нортона. Сколько раз ему придется позвонить, прежде чем придет весточка от Мар? А что если она так никогда и не напишет ему?
Утро было унылым и неприветливым, низко висело над водой грязно-серое небо. Он позавтракал и позвонил из бара на пристани почтмейстеру, жирному коротышке Клему Дуди.
Клем говорит с сильным новоанглийским акцентом: «Пара счетов, бюллетень Гарвардского университета, каталог Аберкромби и Фитча, несколько медицинских журналов, целая кипа «Лайфа» и «Американских легионов».
— Сохрани журналы и каталог, бюллетень выброси, а остальное оставь себе.
— Когда вернешься, Гай, почему бы тебе не подписаться на «Эсквайр»? Или, скажем, «Плейбой»? — Клем хмыкнул. — Сейчас полно журналов с пикантными девочками, но, к сожалению, только в рознице, а вот на «Плейбой» подписаться можно.
— Не стоит загадывать, Клем. — Гай повесил трубку. Ему было тревожно. Решив уехать из Ист-Нортона, он надеялся обрести покой. И действительно, вчера на просторах залива он на какое-то время почувствовал себя умиротворенным. А сейчас опять его охватило смятение. В самом деле, не может же человек бесконечно болтаться в море на маленькой яхточке. Должна быть какая-то цель и в его жизни. Он бежал из Ист-Нортона не в силах больше смотреть людям в глаза, но теперь понял, что ничего этим не решил и будет чувствовать себя несчастным до тех пор, пока не забудется вся эта история и ему снова не разрешат практиковать, или пока он не найдет Мар и не покинет родной город уже навсегда, чтобы быть с ней и их ребенком. В любом случае от себя не убежишь. Он горько сожалел, что не смог вынести доверия обманутых им людей и противостоять собственным сомнениям, чтобы принять какое-то твердое конструктивное решение и добиваться его выполнения, невзирая на препятствия и возможные неудачи.
— Ты скотина, — говорил он себе. — Безнравственная, безбожная скотина, убийца. Слабак, слюнтяй, презренный беглец! — И он кружил и кружил, не находя покоя, по улицам города, имевшего когда-то самый большой в мире китобойный флот и превратившегося теперь в обычный промышленный центр, где производили текстиль и станки, электрооборудование и самолеты.
Он вернулся на яхту, накормил Цезаря и сам съел банку консервированного перца. Было семь часов, и ему предстоял долгий вечер терзаний из-за ненависти к самому себе, из-за невыносимого душевного напряжения, которое усиливалось способным кого угодно свести с ума монотонным постукиванием корпуса яхты о причальные кранцы. Он налил себе виски, сел на кушетку и стал смотреть на Цезаря, который дремал напротив. После третьей рюмки он вдруг решил, что Цезарь оскверняет ложе, на котором они с Мар занимались любовью. Он согнал собаку с кушетки и замер, стараясь до малейших подробностей вспоминать, как выглядела тогда Мар в желтом, колеблющемся свете фонаря. Стройная, с черными волосами, очень гладкой, упругой белой кожей, длинными ногами, яркими влажными губами, черными, миндалевидными, лихорадочно блестевшими глазами, круглой и твердой, но такой нежной грудью, с твердыми, но такими нежными бедрами…
Нет, подумал Гай, они спали на кушетке, где сидит сейчас он. И Цезарь может снова лечь. Образ Мар растаял. Ее место заняла живая дворняжка и, может быть, навсегда.
Было 9.36. Он выпил уже четыре рюмки, но легче ему не стало. Встал, чертыхнулся, ударившись головой о потолок, и покачнулся от внезапного головокружения. Он найдет Мар. Он не будет больше беспомощно плыть куда глаза глядят, мучаясь воспоминаниями. Хватит! Он найдет Мар во что бы то ни стало. Он найдет ее!
В телефонной кабине было тепло и пахло прокисшим пивом. В справочном бюро сказали, что такого города, Чиддербург, нет.
— Чиддерсвиль… Читтертон… Чиддестер… Вспомнил — Чиддестер. Рядом с Атлантой… Фамилия — Слоан… Нет, имени я не знаю, но это маленький городок, и если вы свяжетесь с местной телефонисткой…
— Минутку, пожалуйста.
Он ждал. Курил сигарету, молился и думал о том, как это ему не пришло в голову раньше. Телефонистка Чиддестера сказала, что, да, в городе есть такая и что миссис Слоан действительно живет в большом колониальном доме, называемом Диким Поместьем, и что она сейчас же соединит их.