— Ты же уже ел, — удивился Гай. — Но если хочешь… — Он спустился вниз и принес мясные консервы, оставшиеся еще от его одинокого зимнего плавания. Но Цезарь отвернулся и снова заскулил, теперь уже явно пытаясь прорваться в крошечную уборную. Гай засмеялся. «Придется подождать», — сказал он и возвратился, думая о том, что Цезарь впервые, не видя поблизости подходящего дерева, связал «гальюн» со своими потребностями.
Слева по курсу все выше поднималось солнце. Водяная пыль приятно освежала кожу, в лицо дул теплый сильный ветер. Последнее плавание, пронеслось у него в голове. И пройдет время, прежде чем его снова позовет к себе море. Любая проблема, в конце концов, когда-то решается, думал он. Они поедут в Аризону, и ей сделают там кесарево сечение, а потом прооперируют легкое, и все образуется, вот только ребенок, конечно, не выживет, ну что ж, когда-нибудь она, может быть, забеременеет снова и, даст бог, у них еще будут дети…
Цезарь, поскуливая, бегал вниз и вверх по приставной лестнице, пока, наконец, не остался в каюте. Оттуда послышался его громкий отрывистый лай. Время приближалось к полудню, и Гай подошел уже к концу первого галса. Он крикнул Цезарю замолчать и резко повернул яхту по ветру. Собака продолжала заливаться истошным лаем. Гай заглянул в открытый люк и увидел лицо Мар. Оно светилось улыбкой. Ветер тихонько трепал ее черные волосы. Она хотела что-то сказать, но, взглянув вверх, испуганно ахнула. Вдруг ветер стремительно расправил паруса, и яхта послушно накренилась на левый борт. Мар судорожно стала ловить ртом воздух. Что-то сказала ему, чего он не расслышал, отчаянно замахала руками, пытаясь удержать равновесие, покачнулась и исчезла из вида.
На долю секунды Гай словно застыл. Перед глазами у него стояло лицо Мар, сначала улыбающееся, потом испуганное, — оно появилось там, в открытом люке, потом исчезло. Он пробормотал: «Мар… Какого черта!» Закрепив штурвал, бросился в каюту.
Мар лежала на полу между двумя кушетками и тихо стонала. Она страдальчески посмотрела на него и сказала:
— Я хотела плыть с тобой… Я должна была… А теперь тебе придется возиться со мной, дорогой… Видишь, какая я несносная.
Он положил ее на кушетку и сказал:
— Успокойся. Как ты себя чувствуешь?
— У меня спазм, дорогой. Не сильный. Сейчас пройдет.
— О боже! — воскликнул он. — Мар… Мар… А теперь лежи и не шевелись. И говори мне о малейших изменениях в самочувствии.
Он поцеловал ее и вернулся в кубрик. Мар здесь. У нее спазм. Он был захвачен врасплох и все еще не верил в реальность случившегося. Проверив курс, снова спустился вниз и торопливо расстелил на другой кушетке навигационную карту. Мар у него за спиной, подумал он. Боже, не сон ли это? Он действовал машинально, как когда-то на войне: голова работала, руки делали, что требовалось, и всем существом владела единственная мысль — найти выход из создавшегося положения, весь ужас которого он еще не успел осознать. Гай не пользовался радиосвязью и обычно не сверял курс по карте, потому что слишком хорошо знал эти воды, для ориентации ему вполне хватало одного компаса. Но все же он определил, что «Джулия» находится на 70°20’ долготы и 41°35’ широты, примерно на середине прямой между Ок-Блаффсом на Винограднике Марты и Гианнисом на полуострове Кейп-Код. До Гианниса даже немного ближе, мелькнула у него мысль, миль двенадцать на северо-восток. Ветер дует с северо-запада, и если плыть под углом 45° к его направлению, то до Гианниса они, пожалуй, доберутся немного быстрее. Кроме того, по этому курсу яхта пойдет ровнее, что может оказаться даже более важным, чем выигрыш во времени.
За его спиной Мар прошептала: «Прости, дорогой. Прости меня». Но он не слышал. Он успел передумать тысячу мыслей, пока бегом поднимался наверх и поворачивал «Джулию» против ветра, чтобы пойти правым галсом, а потом взять курс на северо-восток. Если повезет, думал он, они теперь могут пройти до самого входа в гавань Гианниса не поворачивая яхту. Он запустил мотор, закрепил штурвал на новом направлении, тщательно выполнил последнюю корректировку курса и скорости и спустился в каюту, где неподвижно, глядя в потолок заплаканными глазами, лежала Мар.
Все это время он думал о том, что Мар здесь и что у нее спазмы, и что надо как можно скорее добраться до ближайшей больницы. Теперь, приняв решение и сделав все от него зависящее, он опустился перед ней на колени и посмотрел в ее наполненные слезами глаза. Он увидел крошечные страдальческие морщинки в углах ее губ и спросил:
— Все в порядке?… Как ты себя чувствуешь?