— Я люблю тебя. Закрой глаза. Не думай о боли. Не думай о людях. Думай о том, как я люблю тебя и как мы поедем в Аризону, и больше ни о чем. — Он поцеловал ее еще раз и поднялся с ней наверх.
На пристани было уже человек десять. Они стояли молча, с любопытством вытягивая шеи. И смотрели на Мар. Не двигались и не разговаривали. Когда между ними вклинилась машина Чета, Гай сказал: «Возьми ее, Чет, только осторожнее. Осторожнее».
Чет поднял Мар на своих больших руках и усадил ее на заднее сиденье своей машины. Гай поднялся на причал и оказался в центре маленькой толпы, которая по-прежнему хранила гробовое молчание. И тогда он сказал: «Это миссис Макфай». Потом, глядя на каждого по очереди и на всех вместе, но никого из них не видя, добавил: «Это миссис Гай Монфорд… Вам понятно?… Миссис Гай Монфорд».
Он сел в машину. Когда затарахтел мотор, толпа расступилась. Гай заметил краску на носу мистера Поука, шрам на щеке Гарольда Симза. Здесь был и Ларсон Уитт и Нэнси Месснер, стоявшая с приоткрытым ртом, и старый мистер Кастнер, который был немного глуховат и все повторял как заведенный: «Что он сказал, что он сказал?»
— Он сказал, что это миссис Монфорд, — ответил Ларсон.
— Что?
— Замолчи, — крикнул Ларсон. — Замолчи, замолчи!
Машина отъехала. Гай держал Мар на руках, как ребенка. Он говорил: «Все хорошо. Мы летим над Аризоной. Я вижу стада скота, целые заросли кактусов. Вон там какие-то разбойники несутся к ущелью. Вот перекати-поле, а вот прелестное ранчо. Маленький мальчик ловит в ручье форель. А это больница. Прекрасная больница, и врачи ждут тебя, как я и обещал». А сам в это время смотрел мокрыми глазами на собственный пустой дом с увядшими в палисаднике весенними цветами, на монумент героям гражданской войны, и черные пушечные ядра, и чугунную пушку, на индепендентскую церковь и гостиницу «Линкольн», винный магазин, ресторан Пата и галантерею Кастнера, на Шеффера-пьяницу, с осоловелым видом сидевшего на ступеньках суда, — смотрел на старые знакомые места и на людей, которых он обманул и предал и которые теперь поворачивали головы вслед машине, мчащейся по Главной улице. Ему хотелось спрятаться от их взглядов, но солнце ярко освещало его лицо.
— На стоянках установили счетчики, — неловко обронил Чет, глядя в ветровое стекло.
— Да?
— Собираются поставить второй светофор — на перекрестке улиц Главной и Водной.
— Да?… Да?
Мар застонала. «Давай поедем напрямик, этим проулком». Чет недовольно пробормотал что-то, повернул машину и выехал на покрытую гравием дорожку больницы «Миллз мемориал».
Ида Приммер уже ждала их у входа в пункт «Скорой помощи». Она стояла, открыв рот, выставив напоказ свои некрасивые зубы. Из-за спины у нее появился доктор Келси. Он был седой как лунь. Посмотрел на Мар, метнул острый взгляд на Гая. Повернувшись к Иде, резко сказал: «Ради бога, скорей носилки!»
Когда ее внесли в родильное отделение, Мар уже не стонала, а лежала неподвижно, закрыв глаза. Гай вошел следом, и Сол спросил его:
— Какой срок?
— Шесть месяцев… Послушай, Сол…
— Твоя личная жизнь меня не интересует. Расскажи лучше о ней. Шесть месяцев и что еще?
— Туберкулез.
Вскинулись и опустились кустистые брови Сола. Он провел жилистой рукой по густой шевелюре и приказал:
— Иди ко мне в кабинет.
— Послушай, Сол…
— Убирайся отсюда к чертовой матери! — и громко хлопнул дверью.
Гай пошел к лифту. Старая толстая медсестра сидела за столом как изваяние. Она сказала:
— Хорошо, что вы вернулись, доктор Монфорд.
— Спасибо.
Он спустился вниз, пересек приемную и вошел в кабинет доктора Келси. Закрыв дверь, сел в кожаное кресло и стал ждать. В буфете стояла бутылка виски, и он выпил две полные рюмки. Где-то в глубине коридора запищал ребенок. «Интересно, чей?» — пронеслось у него в голове. Он выпил еще и снова сел, обхватив голову руками. Прошло много времени, когда, наконец, открылась дверь, и в кабинет вошла Фрэн Уолкер и остановилась на пороге. Спокойная, невозмутимая, в белом накрахмаленном халате.
Она закрыла дверь и произнесла бесцветным голосом:
— Мальчик. Кило триста. Синюшный, конечно. Пока все хорошо.
Он поднял голову.
— А Мар? — спросил он.
— Миссис Макфай… Миссис Монфорд… С ней все в порядке. — Фрэн пересекла комнату, наполнила его рюмку и сунула ему в руку.
— Фрэн…
— Молчи. Ни слова.
Он залпом осушил рюмку, а Фрэн стояла рядом и смотрела на него, облизывая и без того влажные губы. Когда она забирала у него рюмку, рука у нее дрожала.