Глава VIII
Снежное покрывало пролежало недолго. К утру от него остались лишь редкие мокрые пятна, разбросанные по всему городу. Однако не прошло и недели, как снова пошел снег, и на этот раз он прочно лег на мерзлую землю, обдуваемый холодными морскими ветрами.
— Сорок лет не было такого раннего снега, — говорил Чет Белкнап всем, кто проходил мимо лодочной станции. — И потом, у берега обычно теплее. Но только не в этом году. Нет, сэр! — Он сокрушенно взмахивал перепачканными краской руками и заходил в ангар, прикрывая за собой скрипучую дверь.
Однако Ист-Нортон видел в свое время и не такие снегопады, и, хотя жители говорили о любом изменении погоды, как о конце света, все же воспринимали они капризы зимы с философским спокойствием, не теряя достоинства. Рыбаки расчищали палубы засыпанных снегом лодок, а их жены сметали снег со ступенек и жаловались на замерзшее белье, которое смешно топорщилось на веревках, натянутых во дворе. На лужайке младшие ребятишки сооружали из больших снежных ядер целые пирамиды, а их старшие братья уже волновались о подарках ко Дню благодарения, который вот-вот должен был наступить, и говорили о предстоящем рождественском матче между местной хоккейной командой и командой Харпсуэлла, результаты которого, наверняка, окажутся неутешительными, так как некому будет поддерживать дух спортсменов Ист-Нортона.
Задняя дверь ресторана Пата была плотно закрыта на зиму, и все щели тщательно заделаны. Постоянно горела железная печка, и мужчины, заходя с улицы, постукивали башмаками, отряхивая снег, смеялись и грели руки, а потом принимались за пиво, причмокивая губами и говоря: «Ужасный холод! Самый ранний снег на моей памяти. А ведь раньше вдоль побережья всегда было теплее, чем во внутренних районах».
Пьяница Шеффер на зиму тоже перебрался в помещение. Каждый божий день сидел он в ресторане Пата в своем потертом пиджаке, облокотившись на стойку, и подносил дрожащими руками один стакан пива за другим к своему обрюзгшему лицу, которое когда-то было очень красивым. Шеффера принимали, потому что предки его были одними из первых поселенцев Ист-Нортона. Хотя он всегда поклонялся Бахусу[9], но много лет назад это был добродушный, приятный молодой человек, который никогда не позволял себе выпрашивать на выпивку или спать в канаве. Когда-то он выглядел изысканно и элегантно, а теперь совершенно опустился, захватив с собой из прошлого лишь одежду да манеру говорить. Говорил он невнятно, потому что был постоянно пьян. Однако слова, произносившиеся с запинкой, принадлежали образованному человеку, у которого было что сказать. Кроме того, Шеффер ни от кого не зависел. Он жил в собственной комнате над бакалейной лавкой, купленной на деньги отца, владевшего стекольным заводом. Но самое главное, он в свое время был участником городского скандала и разыгравшейся вслед за этим трагедии, о которой даже теперь, спустя двадцать восемь лет, вспоминали кто с трепетом, кто с отвращением. До сих пор оставалась в этом деле какая-то тайна.
Берт Мосли имел лишь смутное представление о прошлом Шеффера, да и то основанное на слухах. Но ему было наплевать, он и этого-то не хотел знать. Он сидел рядом с Шеффером, ссутулив над стойкой бара мощный торс, и уныло жаловался на дрянную погоду и неизбежную скуку, которая каждый год наступает в Ист-Нортоне после курортного сезона.
— Что тебе надо сделать, — сказал Пат, — так это отправиться прямо к окружному прокурору и выкинуть вон этого умника Колина Юстиса.
— А что, и пойду, — согласился Берт, но подумал, что это его беспокоит не в такой степени, как Фрэн Уолкер, которая теперь избегает его, как чумного, так ничего толком и не объяснив. Решительно заявила, что к «Робинз нест» это не имеет никакого отношения. И он ей поверил. Может, тут замешан Гай Монфорд. Вообще, в последнее время Гай выглядит, пожалуй, несколько мрачновато. И кстати, не он один это заметил.
Миссис Клара Коффин была сегодня согласна с Бертом, хотя она объясняла такое настроение Гая тревогой за Лэрри Макфая. Ей показалось, что Маргрет тоже очень подавлена, и она пригласила ее на чай, где и пыталась отвлечь ее от грустных мыслей, однако безуспешно. Тогда она опять подумала, что и Гай мрачен, и миссис Макфай невесела, и Сэм Макфай не в себе, пьет без меры, и этим расстраивает сноху еще более, вместо того чтобы утешить ее.
В действительности Сэм и Маргрет виделись очень редко, хотя жили под одной крышей. Маргрет была замкнутой и необщительной. Сэм же большую часть дня проводил в больнице, кружа около комнаты Лэрри, а вечером садился за бумаги в своем кабинете, поэтому они не могли встречаться часто. В глубине души он злился на Маргрет, как всегда злился на Гая, не доверяя ему. Если бы Гай не был лучшим другом Лэрри, он давно бы настоял на другом лечащем враче. Если бы он не выпивал время от времени, когда у — него сдавали нервы, он давно бы высказал им, что о них думает. Сэм не понимал и не любил их. Иногда ему казалось, что он не понимает и себя самого.