Договориться с сельчанами удалось только после того, как товарищ Исаев посулил им денежное вознаграждение. Велеречивые воззвания к совести и патриотизму не нашли понимания. Пусть скажет спасибо, что не огрели лопатой, прямо говоря. Помочь археологам вызвалось несколько человек. Все одно! — окаянных ученых уже не отвадить. Приняв для порядку по сто, новоиспеченные помощники хором взялись за дело. Четыре часа с гаком сельчане устраняли засевшие у тов. Исаева в печенках булыжники, кантуя их в сторону и ровняя ямы землей. В результате все каменюки оказались свалены в общую кучу, кроме одного. Этот вышел позаковыристее прочих — сидел в земле прочняком и не поддавался ни на какие ухищрения. К тому же он еще вздумал расширяться книзу, словно издеваясь над поддатыми «саперами». Какой-то остряк выдал шутку, что вот сейчас они наткнулись на еще одно захоронение или памятник. К тому времени привычное «сто для сугреву» превратилось в почти тысячу, так что шутка была встречена общим смехом, в котором распознавалась легкая горечь о своей судьбине. Товарищ Исаев, нетерпеливо крутящийся поблизости, поинтересовался о причине смеха, а услышав предположение, мельком оглядел камень и презрительно фыркнул.
Камень нудно уползал под землю и явно претендовал на статус погребенной скалы. Истуканом он быть не мог — положение не соответствовало, и уровень земли, а еще — контуры ничуть не напоминали форму головы или форму чего бы то ни было. От веселья не осталось следа. Проще было закопать торчащий булыжник и слегка приподнять в этом месте уровень проезда, чем корчевать без продыху. Наверное, все этим бы и закончилось, если бы рядом не появилась товарищ Селезнева, Надежда Ивановна.
Средних лет женщина мрачно разглядывала непонятную загогулину, вокруг которой кипела работа. Потом тихо ретировалась и поманила к себе Владимира Владимировича Исаева. Между двумя учеными состоялся короткий разговор, во время которого Селезнева сохраняла мрачную серьезность, а товарищ Исаев краснел, бледнел и покрывался потом, как двоечник перед родительским собранием.
Надежда Ивановна сказала все, что должна была сказать, после чего развернулась и двинулась в сторону дома, в котором временно проживала. Товарищ Исаев подскочил к рабочим и сбивчиво затараторил им что-то о взрывчатке, которую должны будут подвести вскорости, так что шабаш, получите причитающиеся. После стольких принятых трудограммов люди лишь поняли, что дальше можно уже не копать, и с радостью свернулись. Отделавшись от местных, товарищ Исаев со всех ног бросился вслед за Селезневой.
Он подоспел к ее дому, когда она уже заканчивала телефонный разговор. Сейчас Надежда Ивановна повторяла в трубку те сведения, которые двадцатью минутами раньше сообщила Исаеву, только в более лаконичной форме. Ей удалось визуально обнаружить то, чему не придал значения Владимир Владимирович, мнящий себя исследователем мирового уровня.
На бесформенной с виду глыбе неясно прослеживались следы ручной обработки.
22.
Новое открытие ожидала ледяная встреча. Большинство ученых археологов отнеслись к известию с большой долей подозрительности и недоверия. Мнение товарища Селезневой выглядело абсурдным и многократно подвергалось сомнениям (сомнениям пытались подвергнуть и вменяемость гражданки Селезневой). И то правда! — ну не может быть таких совпадений космического масштаба, чтобы на одном безвестном пятачке, в глуши мира, сосредоточилось сразу несколько сенсаций. Ничто не выделяло этот край, этот уголок от миллиона других уголков планеты, чтобы возник хоть намек на правдивость утверждений Селезневой.
По данному вопросу был созван консилиум ученых мужей, проходящий в Москве, куда Надежда Ивановна приехала с кучей снимков и неопровержимыми доказательствами. В то же время, пока бюрократы рядили, стоит ли давать ход новым раскопкам, и как это увяжется с политической перестроечной картиной в стране, амбициозный товарищ Исаев с горсткой злоумышленников задумал аферу. Стоило лишь Надежде Селезневой отбыть, как Владимир Владимирович, хорошо знакомый с бюрократическими закорючками, самовольно приступил к раскопкам. Используя для этого самые примитивные орудия труда, нарушая технику безопасности и любые регламентированные санпины.