— И как он это делает? — поинтересовался Сергей Романович. — Мутация клеток? Удалось изучить образец?
— Пытались. Много раз и многими методами. Но не смогли. И если бы ты сам сегодня попытался к нему подойти, то, вероятно, упал бы замертво от сердечного приступа. Потому что при мне умерло трое. В самом начале, еще когда мы не осознали всю опасность.
— Что это, яд?
— Вблизи растения мы исследовали все, что только можно. Мы ничего не нашли. Никаких объяснений. В воздухе не обнаружилось ядов, или газов, или смертоносных пор, или бактерий. Мы что только не пробовали: рентген, ультрафиолет, ультразвук. Ничего необычного, за исключением нереально длинных корней. Воздух рядом с кустом чист.
— Как произошла первая смерть?
— Это можно было бы назвать издержками профессии, не звучи это столь цинично. Я же понимала, что куст защищается, какими-то своими методами. Но я связывала все эти методы исключительно с причинением боли, с воздействием на нервные окончания. Когда мой помощник вызвался притронуться к кусту, я разрешила. Я ведь искренне думала, что ему грозит максимум внезапная мигрень или зубная боль. И я тем самым его убила. А куст уже убил его физически, прямо там, на месте.
Короткая мука отразилась на лице Надежды Ивановны Селезневой.
— Вероятно, в организме моего помощника не нашлось таких явных дефектов, как у меня. Не нашлось болевых точек, понимаешь? И кусту пришлось его убить. История сразу же вышла на свет, руководство потребовало объяснений, и я все рассказала. В обычной ситуации мне никто бы не поверил, но на руках имелся труп, и этот факт уже не перечеркнуть. Смерть, как ни печально, послужила в угоду науке. Впоследствии попытались еще двое войти в контакт с кустом. Солдаты, добровольцы. Оба погибли. Можно сказать, что мне повезло с моими болями. Меня должны были найти внезапно умершей от неизвестных причин, и тогда о кусте никто бы не узнал.
— Как насчет напалма? — деловито поинтересовался Сытин.
— Что ж, на этом месте начинаются по-настоящему пугающие вещи. Нет, про напалм мы не думали. Нам нужно было нейтрализовать растение, но желательно оставить его для исследований. Мы ведь понятия не имели, что это такое, и сколько таких вот кустов еще тут засело? Так что мы подумали о тракторе. Трактор должен был пройтись гусеницами по кусту, растоптать его, лишить корней. И когда он не сможет защищаться, мы его изучим по остаткам. Выбранный трактор сломался на выезде из гаража. Водитель попросил отсрочки на день, чтобы устранить поломку, и ему дали добро. Особой спешки мы не видели, днем раньше, днем позже. Никто и заподозрить не мог подвох. Если бы мы попытались использовать другую технику, все сразу стало бы ясно. Но не попытались. И не успел водитель починить свой трактор. Вечером позвонили и потребовали его увольнительной. Вся его семья погибла в пожаре.
На сей раз молчание длилось дольше. Сергей Сытин вновь хмурился, что-то сосредоточенно обдумывая. Надежда Ивановна с безмятежным выражением лица допивала свой чай. Для нее время метаний и противоречий давно вышло. Все гипотезы отработаны, лишнее отсеяно, на плаву осталась одна истина, какой бы чудовищно невероятной она ни казалась.
— Это совпадение! — первым нарушил молчание Сергей Романович. — Надя, ты же понимаешь, что это просто совпадение?
— Позже случилось еще одно такое совпадение, — веско возразила Селезнева. — Трагическое совпадение. Человек остался жив, но погибли его близкие. И тогда я попросила руководство взять паузу. Перестать даже думать в сторону куста. Заняться другими делами: вон у нас «пирамида» торчит из-под земли, до сих пор неразгаданная. Было, чем заняться. Но лично я сама стала копать.
Надежда Ивановна Селезнева отставила пустую чашку и снова закурила.
— Я запросила море архивных документов. Ты же знаешь, у меня развязаны руки, мне все здесь предоставляют. Я думала, мне придется долго рыть, но все лежало на поверхности. Если знать, что именно искать, то и искать не нужно. Мы не первые, с кем так играючи обошелся куст. В конце тридцатых здесь искали нефть. Вернее, пытались искать. Руководитель первой разведывательной группы внезапно заболел и покинул территорию, без него работа развалилась. Позже председатель совхоза, который инициировал разведку и который, разумеется, не остановился бы на одной попытке, внезапно потерял жену. Он ушел в запой, лишился работы. Но к тому времени первичные исследования удалось уже провести. Существовал отчет, сам он давно уже затерялся, но сводки остались. Каким-то образом этот отчет дошел до Москвы через тридцать три головы, и уже из столицы поступило распоряжение организовать здесь бурильные работы. Это была, что называется, точка невозврата. Распоряжения из Москвы не отменить, сразу же подключилась куча ведомств, много людей, много техники. Полстраны двинулось сюда.