Юрий оценил масштаб угрозы:
— У нас никаких форточек! Всё в рамках приличия.
— Не, чтобы работать с полупроводниками – нужен совершенно другой уровень. Там на тридцатой странице иллюстрация есть, посмотрите.
Юрий открыл указанную страницу и присмотрелся. На большой иллюстрации была изображена в фотографической точности красивая иллюстрация чистой зоны и человека в чём-то, напоминающем скафандр или водолазный костюм. Шпильман посмотрел, чуть приподнявшись и прокомментировал:
— Тут конечно показан слишком крутой вариант, для сборки космической техники, но стремиться нужно к этому! Полная герметичность, многоуровневые воздушные фильтры, поверхность из полимерных, не выделяющих частиц материалов, одежда из нетканых материалов, плюс гермоскафандр, медосмотр перед каждым входом в чистую комнату.
— Это ж… придётся с нуля строить! — возмутился Юрий.
— С нуля не надо. Мы вам поможем, у „Космоса“ есть ещё кое-какие материалы и связи. Будет вам чистая комната. Я тут посмотрел, как производят электронику – ужаснулся, чуть не поседел. Бабы, толстые, паяльниками тыкают в платы и кое-как, лишь бы зарплату платили, и ещё отвлекаются. Неудивительно, что процент брака такой высокий! Смотрите, — Шпильман залез в карман и вытащил оттуда зелёную печатную плату, положив перед Юрием, — вот ЭТО нужно производить у вас.
— Это… — у Юрия глаза на лоб полезли. Ещё бы, перед ним была небольшая схемка, на которой плотно уместилась целая куча различных крошечных элементов, так плотно, что между ними не было видно платы, — вы же понимаете, что это зависит не от меня! Тут нужно едва ли не всё сдвинуть с места…
— Верно. С товарищами уже поговорили, сырьё вам обеспечат. Самое сложное – создание элементной базы. Пока что у американцев даже близко ничего подобного нет, и лет пять ещё не будет.
— Но это… что это за схема? Сколько здесь элементов?
— Простейшая, сто двадцать четыре элемента, — Давид спрятал схему обратно в карман, — но это грубо, слишком грубо. Нормальную ЭВМ можно построить, когда на такой схеме может уместиться не меньше тысячи элементов. Вот тут всё упирается в вашу работу, товарищ.
Юрий сглотнул:
— Это будет сложно, но у меня же нет оборудования! На чём делать, если у нас только линия производства радиоламп?
— Будет линия, — Давид хитро улыбнулся, — для начала – простая, незамысловатая. Придётся пробивать эту тему, и тут нужен от вас неугасимый энтузиазм и готовность идти на большие жертвы ради достижения цели.
Иногда хочется чего-то такого… обычного. Расслабиться, отдохнуть, побыть простым человеком. И я себе это иногда позволял. Надо отметить, что жизнь в этой странной стране существенно отличалась от того, как её понимали в наше время. Даже более того – в наше время на факты советской действительности натягивали наши реалии, то, что было иначе, но не учтено – просто дорисовывали картинку красками будущего. Вот и выходило, что советские реалии понимали как нечто среднее между реальностью фильмов Гайдая и ужастиком о очередях и дефицитах. Никому и в голову не могло прийти, что здесь всё иначе. Всё. Абсолютно всё. Гайдай тонко уловил советскую действительность и показал её в солнечном, красивом ключе. Здесь же мы видели море домов-бараков, не самые хорошие дороги, и в целом, у меня создавалось ощущение некоей пустоты и незавершённости образа. Не было рекламы, но это полдела, многое не было продумано и оставалось белым пятном.
В рестораны и кафе советские люди ходили очень редко, да и сервис в них существенно отличался от привычного. Жизнь в СССР оставляла ощущение казённости. Именно так – казённости. Когда всё, одежда, машины, сервис, казённые. Это ощущение особое, оно кроется в мелких деталях. К примеру – обеденный перерыв в магазинах. Вся торговля СССР замирает на час. Людей зачастую нет на рабочих местах – увидеть вместо продавца табличку „Ушла на склад“ — обычное дело. Причём, никого не волнует то, что люди ждут. Продавцу не нужно выполнять свои обязанности – он не продавец, а раздатчик. Его задача – раздавать товары за карточки.
Аналогичная картина везде. И было удивительно, но в этой атмосфере казённости была некая стабильность. Люди смирились с системой, воспринимали её как должное и самые хитрые – изыскивали возможность „Достать“ дефицит. Здесь в цене были не деньги. Наоборот, широко продаваемые в магазинах товары считались если не вторым сортом, то неким общим ширпотребом, который никому, в общем-то и не нужен. Если товар был действительно хорош – он тут же превращался в дефицит, потому что потребление его было выше нормы.