Маги показывали, что-то вроде: «Говори, говори!». И косились на его величество.
— Я могу все объяснить! — пролепетала я, чувствуя, как у меня пытаются вырвать тигренка из рук. Но он намертво вцепился в халат.
Один рывок, и я из приличной девушки превратилась в неприличную.
— Ой! — я попыталась запахнуть халат, краснея. Тигренок уже был на чужих руках, но когти его крепко держали халат.
И тут он … укусил! Не меня, а его величество.
Алая кровь проступила на бледной руке, а тигренок воспользовался заминкой и чебурахнулся вниз, таща за собой меня и халат.
И вот он уже карабкался по мне, урча и открывая зубастую пасть. Я погладила его исцарапанной рукой, понимая, что он почему-то не очень хочет обратно. И это мне показалось странным.
— Понимаете… — начала я, вспоминая все с самого начала.
Все случилось три дня назад. Именно тогда я поняла, что моему кошельку срочно нужен телохранитель!
Чтобы ходил со мной солидный шкаф в магазин в черной одежде и в черных очках.
«Первый, первый! Обнаружена скидка!», — сурово бухтит он в приемник. — «Хватайте ее и тащите к кассе».
— Я просто купила шарик в магазине! Знаете, там много таких было. Новогодние! С тигром! — нервничала я, пытаясь отвоевать халат. — Принесла домой, поставила, а потом … я не помню, как это получилось, но … он упал и разбился… И вот!
Попа усердно пыталась нащупать табуретку. Но пока что безуспешно. Наконец-то дрожащая попа нащупала уголок сидушки и крепко сжала ее. Чтобы та не убежала!
— У меня в квартире… ой, простите… в королевстве… Я забыла просто, — мяла я пояс от халата. — Появился Титикака! Садитесь на ди-диван… Только осторожней, а то он развалится!
На диване виднелись следы от когтей.
— И на окорочке не поскользнитесь! — предупредила я, выигрывая неравных бой за тигренка. — Он там, возле дивана! Так вот, он у нас рос в полной семье! Он, мама и папа — холодильник! Еще бы, кормит и урчит! Так что, ребенку было комфортно!
— Достаточно! — рявкнуло его величество. — Мне это уже не интересно!
Я шмыгнула, глядя на разорванные обои, лужу на ковре, разбросанные опилки, царапины на холодильнике «Папа, дай ням-ням!».
— Он жил в таком хлеву… — послышался брезгливый голос Его Величества. Он даже не подумал присесть на диван.
— Между прочим, до его появления здесь как бы был ремонт! — сообщила я, чувствуя, как жуют мой палец.
— Значит так, — послышался голос его величества. — Если все действительно так, как ты говоришь, то ты заслужила награду…
— Награду? — удивилась я, и тут же смутилась. — Ой, да ладно!
На пол упал звенящий мешок. Я даже не стала смотреть, что в нем. «Коврики» расстарались.
Его величество безотрывно смотрел на тигренка, который ловил прядь моих волос.
— Достаточно. Ребенка сюда! — произнесло его величество. — Неужели у меня дел нет, чтобы слушать всякий бред.
Я смотрела в глаза тигренку, которого вырвали у меня из рук вместе с куском халата. Он рычал, пытаясь дотянуться до меня лапой.
— Пока, малыш! — помахала я рукой. В душе вращалось странное чувство. Может, не стоило его отдавать? Может, ему там угрожает опасность? Или…
— Арррр! — выдало маленькое бедствие, пытаясь слезть с рук и броситься ко мне.
— Постойте, — запереживала я. — А вы ему точно ничего плохого не сделаете?
Сияние окутало и ковриков, и его величество, и тигренка. Как вдруг он выскользнул и ударил меня лапой, цепляя за халат.
— Что? Ой? Как это? — я почувствовала, что сияние окутывает теперь и меня. Я честно пыталась снять коготь, но было уже поздно.
Я очутилась в роскошном сверкающем инеем тронном зале.
Глава первая. Белый, мягкий и пушистый
Глава первая. Белый, мягкий и пушистый
Бывает же такое, когда тебя ослепляет сияние и белизна.
Я пыталась прийти в себя, видя, как искрятся инеем стены, как огромная люстра сосульками застыла над огромным залом.
Среди роскошных нарядов в рваном халате я чувствовала себя как-то неуютно. Пока все присутствующие блистали бриллиантами, я блестела жирными пятнами от жареной картошки.
— Принц вернулся!!! — разразились радостными криками придворные. — Наследный принц вернулся!!! Ура!!! Он жив!!!
Все переглядывались, поздравляя друг друга с возвращением принца. Брови его величества недовольно съехались на переносице, заставив восторженные голоса стихнуть. Радость мгновенно померкла. Головы покорно опустились вниз.
Мужчины застыли в поклонах, женщины в реверансах. Весь зал стоял, словно статуи, разучившись дышать.
Мне казалось, что в такой тишине слышно было, как матерится муха, облетая сосульки люстры.