— Сколько можно перед ним выстилаться! Ниже пасть уже некуда! Посмотрите, в кого мы превратились! Долой узурпатора! — внезапно выкрикнул кто-то из толпы, вызвав переполох. — Трон принадлежит принцу! Убийца! За мной, братья!
Толпа тут же расступилась, намекая, что в революционной семье он — единственный ребенок.
Его величество резко встал и жестом отдал приказ. Стража, сминая толпу, бросилась в сторону одинокого смутьяна.
— Твой брат был истинным королем! — кричал мужик, упираясь, когда стража волокла его в сторону дверей. — Ты всего — лишь узурпатор! Нас много, кто так считает! За принца! За истинного правителя! Помните мои слова! Боритесь! Сражайтесь! Не прекращайте борьбу!
Все так и поняли.
Его величество поднял бокал, придерживая его тонкую хрустальную ножку двумя пальцами и улыбнулся, глядя на придворных.
— За здоровье тех, кто последует его совету, — спокойно заметил он, осушая бокал до половины и ставя на подлокотник трона.
Так, а вот это мне уже не нравится! Теперь понятно, почему бедный малыш не хотел возвращаться сюда!
Я посмотрела с ужасом на его величество, а потом на бедного Титикаку. Где-то внутри меня что-то негодовало. Значит, трон принадлежит принцу, а дядя просто захватил власть! И бедного Титикаку здесь обижают!
Мне хотелось схватить малыша и унести его отсюда. Хоть мы и были с ним знакомы три дня и два дивана, но оставлять его на растерзание этому чудовищу я не собиралась!
Ледяной взгляд его величества скользнул по придворным.
— Напоминаю, что революции, мятежи проводятся строго в отведенное время, в строго отведенном месте. Если есть желание, вас немедленно туда отведут.
Все молчали, словно боялись проронить даже слово. Счастливые улыбки стерлись с их лиц… Словно невидимая тень опустилась на сверкающий зал.
Его Величество прижал к себе Титикаку, усаживая его на коленях. Я следила за рукой, которая гладит Титикаку и успокаивалась. Может, здесь все не так плохо? Может, это я себя накручиваю?
Огромный белый пушистый котенок вертелся на чужих коленях, не обращая внимания ни на тишину, ни на хмурые лица.
Титикаку тискали, прижимали к себе, ловили на подлете к полу. Ему отдали королевские штаны на растерзание и кусочек плаща на «пожевание». Я выдохнула, успокоив себя окончательно.
— Теперь можно начинать? Благодарю. Наш любимый и драгоценный принц вернулся, — послышался тихий голос. Ледяной взгляд остановился на мне. — Во время церемонии имянаречения произошел пренеприятный инцидент. И принц попал в другой мир. Но теперь он вернулся. Вы можете в этом убедиться лично.
— Да здравствует король! Да здравствует принц! — кричали люди. А стража намекала, что посмотрели и хватит.
Когда зал опустел, я увидела, как Титикаку снимают с себя, рассматривая слюнявую прядь волос. Слуги уже спешили с салфетками.
Значит, все-таки я не ошиблась! Это была игра на публику!
Его величество встал и вышел.
Меня подтолкнули в спину.
— Быстрее! Пока его величество не вернулось! Вы видели, как он на вас смотрел? — засуетился бородатый «коврик», пока его товарищ водил руками над нарисованным на полу кругом.
— Как? — удивилась я.
— Скажем так, нехорошо! Так что послушайте совета! Просто уходите! — меня тащили к порталу. — Мы скажем, что ничего не видели. А куда делась — не знаем!
— А как же Титикака? — удивилась я. — С ним все будет хорошо?
— Все будет хорошо! Не переживайте! — бормотал бородатый, быстро ведя меня к кругу. — Как видите, у нас все хорошо. Принц вернулся. Вы в этом лично убедились!
Меня подталкивали в сторону вспыхнувшего синеватым светом круга. Но сердце было не на месте.
— Уррр! — послышалось жалобное за спиной. Я обернулась, видя, как ко мне бежит Титикака. Он схватил меня за полу халата.
— Малыш, — остановилась я, наклоняясь и гладя пушистую голову. — Я не могу здесь остаться… Мне домой пора…
— Аррр! — прихватили зубами мою руку.
— Ну что ты, в самом деле! — сглотнула я, отчаянно пытаясь успокоить свое сердце. — Все будет хорошо! Ну, все, прекрати!
Хотя в душе я понимала, что не просто так Титикака просит меня не бросать его здесь. Душа рвалась на две части. Одна убеждала меня, что соседи будут у нас быстро меняться. Вторая уговаривала оставить его здесь и верить, что у него все хорошо. Пока они сражались, на меня смотрели жалобные глаза малыша.
Эх… Возможно, однажды я пожалею о своем решении, но…
— Я забираю его с собой! — твердо решила я, беря малыша на руки. — Нечего ему тут делать!