- Ты ранен? - испуганно крикнул он.
Кутан перестал стрелять и тоже обернулся с испугом.
- Так. Пустяки, - небрежно сказал Закс, целясь и не поворачивая головы.
- Потерпи, Яшенька, ничего, - говорил Николаенко, не обращая внимания на ответ товарища. - Потерпи, милый! Наши сейчас здесь будут. Больно здорово?
- Да нет же! Вот чудак! - усмехнулся Закс. - Ерунда сущая. Нашел, о чем говорить. - Он очень старался скрыть возбужденную дрожь в голосе, и ему казалось, что это удается.
Кутан резко вскрикнул и пальцем указал в ту сторону, где Закс привязал лошадей. Пограничники обернулись и на секунду остолбенели от ужаса: пятеро басмачей скакали к берегу, таща в поводу их коней. Басмачи подкрались незаметно, очевидно где-то выше перейдя реку. Хуже всего было то, что на лошади Закса был привязанный к седлу мешок с патронами.
Раньше чем пограничники успели опомниться, Кутан вскочил на свою лошадь и ринулся вниз. Он почти скатился по крутому спуску и, достигнув тропинки, отчаянным галопом поскакал к басмачам. Скорчившись на седле, в правой руке он держал винтовку и повод, а левой бил плетью лошадь.
Басмачи достигли реки. Их лошади вошли в воду, но лошади пограничников заупрямились. Кутан догонял. Один из басмачей отстал и повернулся ему навстречу. Николаенко, стискивая зубы, с трудом сдерживая лихорадочную дрожь нацелился в него. Басмач поднял винтовку, но выстрелить не успел: пуля пробила ему грудь.
Басмачи были на середине реки. На другом берегу из-за кустов появился басмач в распахнутом халате. Он скакал на вороном коне, размахивая маузером. Закс первым увидел его. Он выстрелил по лошади. На этот раз он не промахнулся: басмач вместе с конем рухнул на камни.
Кутан вскинул винтовку. Его лошадь была уже в воде. Почти в упор он выстрелил в спину одному из басмачей и схватил повод лошади Закса. Басмачи удирали, бросив вторую лошадь. Кутан повернулся и погнал обратно. Он был у самого берега, когда из-за трупа вороного коня встал басмач в распахнутом халате.
- Кутан! - крикнул он, подымая маузер.
Пограничники видели, как Кутан обернулся и придержал лошадь.
- Алы! - ответил он басмачу и схватился за затвор винтовки.
Басмач выстрелил, и Кутан взмахнул рукой, как бы стараясь удержаться за что-то впереди себя. Закс охнул.
Но лошадь вынесла Кутана. Он сидел в седле, неестественно вытянувшись, мертвенно-бледный, не выпуская из рук винтовки и поводьев. Лошади пограничников скакали за ним. Басмач в распахнутом халате целился ему вдогонку. Николаенко и Закс выстрелили одновременно.
Басмач пошатнулся, выронил маузер, упал и пополз к кустам, волоча правую ногу.
Кутан доскакал до камня.
Он попытался сам слезть с лошади, но не смог и без сознания повалился на руки Заксу.
Закс уложил его как можно удобнее внизу за камнем и осмотрел рану. Пуля навылет пробила грудь с левой стороны, чуть выше сердца.
Закс, как умел, сделал перевязку. Николаенко один отстреливался от басмачей.
Кутан пришел в себя. Он сказал какое-то киргизское слово и открыл глаза. Увидя Закса, наклонившегося над ним, он проговорил тихо, едва слышно:
- Пить...
- Яша, - крикнул Николаенко, - Закс, помоги. Они идут на наш берег, кажется.
Закс вскочил, подполз к Николаенко и взял свою винтовку.
Басмачи пели молитву. Они бежали к реке, некоторые ехали верхом.
- Не стреляй, - сказал Закс, доставая гранату. - Подожди.
- Вот теперь бы самолет, - вдруг сказал Николаенко.
Басмачи вбежали в воду. Они тоже перестали стрелять. Верховые ехали впереди, пешие шли, держась за лошадей и высоко вверх подымая ружья.
Закс первым кинул гранату. Она разорвалась в воде, подняв фонтан брызг. Граната Николаенко ударила в берег, и камни полетели в воздух. Потом оба схватились за винтовки и минуты три стреляли, целились, перезаряжали, снова стреляли и целились.
Четверо басмачей, раненные или убитые, упали, и стремительное течение унесло их тела. Одной лошади осколком разорвало живот. Она сбросила всадника и поскакала назад. Вторая лошадь повалилась в воду, увлекая за собой людей, державшихся за нее.
Басмачи повернули обратно, не пройдя и четверти реки.
Пограничники перестали стрелять. Потные и усталые, они посмотрели друг на друга и засмеялись.
- Живы? - спросил Николаенко.
- Живы, я думаю, - отозвался Закс.
- Пить... пить... - раздался глухой голос Кутана.
- Вот что, - сказал Закс. - Я пойду за водой к речке. Только баклажку я разбил. У тебя нет? Ну, черт с ним: в шлеме ему принесу.
Николаенко молча кивнул и начал стрелять. Басмачи ответили яростной пальбой.
Закс соскользнул вниз и, цепляясь за кусты, быстро стал спускаться к реке. Он старался прятаться за камнями и выступами скал, но часто приходилось пробегать открытые пространства. Пули свистели у него над головой, он присаживался за каким-нибудь прикрытием и отдыхал минутку. Потом вскакивал и, не разбирая дороги, скользя и царапаясь о колючие ветки, мчался к реке.
Добравшись до берега, он сорвал с головы шлем, зачерпнул холодную воду и бросился обратно. Наверх лезть было гораздо труднее. Он задыхался, сердце бешено колотилось, и темнело в глазах. Но он невредимым добрался до камня. Николаенко сидел в прежней позе и методически стрелял.
Тут только Закс взглянул на шлем, который держал в левой руке, и вскрикнул: шлем был наполовину пуст; он протекал, на дне было совсем немного воды. Закс кинулся к раненому.
- Пей, пей, джолдош... - сказал он.
Кутан жадно прильнул к шлему. Закс смотрел, как быстро он пьет.
- Рахмат...* Спасибо... товарищ, - прошептал Кутан и попробовал улыбнуться.
_______________
* Р а х м а т - спасибо.
2
Основной отряд остановился на получасовой привал, не доезжая маленькой сопки.
Только когда пограничники были у подножия перевала, Андрей Андреевич услышал стрельбу. Гулкое эхо донесло грохот выстрелов. Было ясно, что бой идет по другую сторону горы, покрытой снегом. Андрей Андреевич пустил коня, пограничники понеслись за ним.
Торопя лошадей, начали подниматься. Подъем оказался крутой. Лошади задыхались. На середине подъема Андрей Андреевич соскочил и, придерживая шашку, быстро пошел наверх. Бойцы шли за ним, тоже ведя лошадей в поводу. Пошел снег. Мокрые хлопья таяли на камнях. С каждой минутой снег шел все гуще. Поднялся ветер.
Через сотню шагов Андрей Андреевич почувствовал, что голова начала слегка кружиться. Проклятая высота! Он обернулся назад. Никто из красноармейцев не отстал, но лица у всех были бледные и рты широко раскрыты.
- Товарищи, стой! - крикнул Андрей Андреевич. - Сесть и отдохнуть.
Он сел прямо на землю. Гнедой Васька мягкими, теплыми губами ткнулся ему в затылок. Бойцы тоже сели. Кони потоптались, крепче становясь на покатой горе, и опустили головы.
За горой эхо выстрелов бахало, перекатывалось и грохотало в ущельях. Потом оглушительно ударило два взрыва. За горой шел бой.
Один из красноармейцев, совсем молодой, вскочил.
- Товарищ начальник!.. - тихо сказал он. - Товарищ командир!.. Не можем мы отдыхать!.. Прикажите идти!..
- Я приказал отдыхать, и вы должны отдыхать, товарищи, - негромко ответил Андрей Андреевич. Он сидел выше всех, и бойцы снизу смотрели на него. - Вы должны отдыхать, - повторил он.
Через несколько минут отряд двинулся дальше. Но, пока пограничники дошли до линии снега на вершине, пришлось отдыхать четыре раза.
В снегу было еще хуже. Снегопад усилился, и снег стал таким рыхлым и глубоким, что лошади не могли идти. Сразу проваливаясь по горло, они буквально тонули в снегу.
После нескольких попыток вытащить своего Ваську, бессильно бившего ногами и храпевшего от страха, Андрей Андреевич остановился в изнеможении. Пот градом струился по его лицу. Бойцы выбивались из сил. Густой пар поднимался над лошадьми и людьми.