Способ, каким я намеревался проникнуть во вражеский стан, был довольно прост и в то же время изощрен. Я собирался пройти на корабль в качестве конвоира самого себя. Прежде мне, кажется, не приходилось упоминать о том, что зрентшианец, как и любое другое существо высшего порядка, обладает способностью к клонированию. Правда, я крайне редко использовал этот дар. Одно дело просто создать клон, но рано или поздно встает проблема уничтожения его — иметь неконтролируемых двойников опасно. А согласитесь, убивать себя, пусть не целиком, а лишь малую частичку, трудно назвать приятным занятием. Потому я предпочитал работать с фантомами, однако в данной ситуации фантом меня совершенно не устраивал. Я рисковал быть разоблаченным. Поколебавшись, а все же остановил выбор на клоне.
Клонирование — весьма хлопотное занятие. Хотя клон отнимает гораздо меньше усилий, чем демон, но он забирает самое драгоценное — частичку человеческого я. Суть зрентшианца легко восстановима, это прежде всего энергия, человеческая же суть подобна нервным клеткам — отмирает и не подлежит регенерации. Создавая клон, я убивал часть человеческого, подвергая себя риску в один прекрасный день обнаружить, что от человека остался лишь потрепанный облик. Я смутно ощущал, что потеря человеческого грозит мне ужасающими последствиями, хотя и не мог сказать, какими именно. Я желал оставаться человеком и не любил клонироваться, но сегодня у меня не было иного выхода.
Не буду утомлять пространным описанием процесса клонирования, скажу лишь, что он далек от того, каким представляют его досужие фантазеры. Это не почкование и не разделение сиамских близнецов. Все гораздо проще. Достаточно закрыть глаза и вообразить стоящего напротив еще одного себя. Это просто, но лишь при условии, что ты не являешься для самого себя загадкой. Необходимо знать себя наизусть, быть с собой на ты, отбросив привычку восхвалять себя или заниматься душевным мазохизмом. Ты должен видеть себя таким, каков есть — солнце, усеянное пятнами. Ты должен знать все свои слабости, достоинства и маленькие тайны. И должен быть готов сказать своему клону — ты, позабыв о том, что мгновение назад он был частью твоего я. Если ты не умеешь делать всего этого, не стоит и пытаться. Ты рискуешь породить монстра или беззубого ангела. А потом первый будет пытаться уничтожить тебя, а второго пожелаешь уничтожить ты сам. Я породил немало отвратительных существ, одно из которых впоследствии даже было наречено Богом, прежде чем научился клонировать. Итак, я зажмурился и сотворил в сознании образ самого себя. Я был красив, но в меру — такие нравятся женщинам и вызывают нездоровую ревность у неуверенных в себе мужнин, — высок, хорошо сложен; у меня была белая, покрытая легким золотистым загаром кожа и на полутон более темные волосы. Я был скорее храбр, чем труслив, жесток, нежели склонен к милосердию. Я не считал себя аскетом, но в еще меньшей мере был вправе именоваться гедонистом. Я умел повелевать и неохотно подчинялся. Я любил острые вина, горькие приправы и сладких женщин. Я предпочитал черное — цвет Вечности и грязи. Черное требует меньшего ухода.
Черное было оттенком, завершающим образ. Утопив суть в черном, я дал ему расколоться на радужное многоцветье, а затем открыл глаза.
Передо мной стоял клон. Он был совершенно наг, и выражение лица его вряд ли можно было назвать умным. Клон чувствовал себя новорожденным — непривычное чувство, — я же ощущал внутри пустоту, обычную в данном случае. Подобное, верно, ощущает мать, разрешившаяся от бремени, но во мне не было той материнской радости от сотворения новой жизни. Я скорей чувствовал себя гусем, у которого нож авгура отхватил кусок печени.
— Привет, — сказал я.
— Привет, — точно с такой же интонацией отозвался клон.
— Нам предстоит провернуть одно дело.
— Знаю.
Клон знал все, о чем думал я в то мгновенье, когда творил своего двойника. Ему были ведомы все мои помыслы и желания.
— Ты должен одеть мою одежду.
Клон с готовностью кивнул. Его кожа была чуть светлей моей и казалась влажной, словно у новорожденного.
Уже светало. На высоких макушках деревьев играли робкие блики света. Они выглядели холодными, я внезапно представил себе этот холод и ощутил, как по телу побежали мурашки. Взглянув на клона, я заметил, что тот зябко ежится. Ему, в отличие от меня, защищенного сверхсутью, было действительно холодно.
— Обожди минутку.
Торопливо сняв с себя плащ, сапоги и штаны, я передал все это клону. Одежда была влажной, ее липкое прикосновение вряд ли могло подарить тепло, но все же это было лучше, чем ничего.
На мне остался лишь бронедоспех. Я представил, как выгляжу со стороны — голозадый, с торсом, затянутым в черный пластик — и рассмеялся. Натягивавший сапоги клон поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Я махнул рукой — не обращай внимания — и, сняв бронедоспех, протянул его клону.
— Держи. Это тоже тебе.
Вскоре клон покончил с одеванием. Он был готов отправиться в путь, мне же предстояло совершить нелегкую метаморфозу. Я велел клону принести из купола самого крупного из убитых тумаитов. Клон приволок труп сержанта. Пока он возился с вакуумными застежками, я трансформировал свое тело. Перебрасывая материю и энергию, я создавал форму до тех пор, пока не принял облик тумана. Как случается при каждом перерождении, мне предстояло пережить гамму новых ощущений. Далеко не все они были приятными. Так, ноги и руки казались неестественно короткими и неуклюжими — это раздражало. Зато я не мог не оценить того обстоятельства, что центр тяжести моего нового тела находится ниже, чем прежде. Это придавало телу большую устойчивость. Пощупав четырехсуставчатым пальцем роговые пластины во рту и убедившись, что они должны выглядеть достаточно правдоподобно, я довершил процесс трансформации, образовав на черепе полосу меха серебристого цвета, подобную той, что была у тумаита.
— Ну как, похож?
Клон придирчиво, не поленившись зайти сзади, осмотрел меня.
— Вполне. Вот только…
Я рассмеялся.
— Это мне вряд ли понадобится. Не думаю, что приду в неистовый восторг при виде их женщин.
Клон засмеялся тоже, чуть громче, чем следовало б. Он нервничал, Я вполне понимал его. Человек внутри меня чувствовал себя тоже не очень уютно. Он не был трусом, но всегда отличался осторожностью.
Удостоверившись, что с обликом все в порядке, я принялся облачаться в скафандр Клон старательно помогал мне. Вскоре я превратился в красиво упакованную куклу. Последним штрихом стал шлем, который я водрузил на голову, предварительно выпустив из резервуара ядовитую смесь. Я не нуждался ни в ней, ни в воздухе. Сверхсуть питала органы человека.
Клон протянул ружье. В этот миг Контроль сообщил о возникновении небольшой опасности. Я немедленно обернулся в нужную сторону. Рядом с соседним куполом стояли два Охранника, бережно сжимавшие манипуляторами какие-то угловатые приспособления, ближайшая ко мне часть которых отливала синеватым металлом. Не требовалось быть провидцем, чтобы догадаться, что это оружие.
Я не стал причинять роботам вреда. Я просто разложил время и подошел к ним. Признаюсь, я не смог скрыть изумления. Всего за один день нобеки ухитрились создать электронные излучатели — оружие, куда более действенное, чем плазменные ружья тумаитов. Малейшее попадание электронного импульса — и любое живое существо превращалось в хорошо прожаренную котлету. Единственным недостатком излучателя были его громоздкие размеры. Он весил не меньше хорошей пушки, и поднять его было под силу разве что роботу.
Обезоружив Охранников, я отпустил время. Надо было видеть разочарование роботов и следивших за их действиями нобеков. Правда, у последних оно тут же сменилось радостью, так как я дал понять им, как все обстоит на самом деле. Не желая вдаваться в подробные объяснения, я велел клону представить ситуацию таким образом, будто он имеет дело с взятым в плен пришельцем. Нобеки тут же изъявили горячее желание посчитаться со своим врагом. Маленькие создания были очаровательны в своей злобе, живо напомнив мне о безудержной ярости тварей, заселявших еще недавно Кутгар. Нобеки столпились вокруг мнимого пленника, норовя вцепиться зубами в его ноги. Я распихивал их, с трудом удерживаясь от желания раздавить пару голозадых крыс.