Когда в капитанские покои вбежал старший офицер с донесением об аварии, я встретил его, сидя на ложе для отдыха. Выражение моего лица не вызывало сомнений, что случившееся является для меня полной неожиданностью…
В полдень Ттерр нашел сильный ход и выиграл партию, после чего мы немедленно начали новую. Бригада астротехников латала пробитую метеоритом обшивку корабля. Работами руководил Ге, изо всех сил пытавшийся завоевать ненависть экипажа. В последнее время он слишком часто думал о том, что я не вечен.
После обеда, который подобно завтраку исчез в утилизаторе, я вызвал сержанта Уртуса. Признаться, я и сам не мог сказать точно, зачем он мне понадобился; это было частью игры. Когда Уртус появился в покоях, я велел:
— Доложи о происшествии.
Сержант оказался достаточно нагл, чтобы спросить:
— Каком?
Я терпеливо пояснил, о чем хочу услышать. На этот раз обошлось без комментариев, хотя на языке у сержанта вертелась фраза по поводу моего пребывания неподалеку от места аварии.
Уртус подозревал меня давно. Он был одним из тех, кто преследовал человека во время памятного бегства с корабля, когда Го Тин Керш похитил мою сверхсуть. Не знаю, как уж он сумел догадаться, что истинный капитан мертв, а его место занял самозванец. Возможно, мое поведение отличалось от поведения истинного хозяина корабля, а скорей всего, здесь имело место то могучее внутреннее чувство, которое присуще шпионам и бывалым воинам. Подобно преданной ищейке Уртус знал запах хозяина. Он не мог не заметить, что с тех пор, как корабль покинул Кутгар, капитан стал пахнуть иначе. Покуда Уртус не высказывал вслух своих предположений, что не мешало мне знать о них. Я забавлялся с сержантом, как кошка забавляется с мышонком, то и дело подбрасывая ему очередной повод для раздумий. В то же время я был наготове предотвратить нежелательное для меня развитие событий, если вдруг Уртус решится поведать о своем подозрении кому-нибудь из членов экипажа, хотя бы тому же старшему офицеру Ге. Шахматные баталии с компьютером, да игра с подозрительным Уртусом — вот все, чем мне предстояло развлекаться долгие годы. И, конечно же, таинственный враг, прячущийся где-то на корабле.
— Итак, что случилось на третьем уровне?
— Повреждение обшивки, — сообщил Уртус, стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Серьезное?
— Вторая степень тяжести. Пробиты все четыре защитных слоя, уничтожен значительный кусок перехода.
— Метеорит?
— Трудно сказать. Внешне похоже на то, но самого метеорита не обнаружено.
— Возможно, он испарился?
— Возможно, — не стал спорить сержант. — Но обычно от метеоритов хоть что-то да остается.
Уртус замолчал, осекшись на полуслове. Я продолжал разыгрывать неведение.
— Хочешь сказать что-нибудь еще?
Сержант неопределенно мотнул головой. Лицо его посерело, в голосе появилась легкая дрожь.
— Странный характер повреждений, капитан. Что ты хочешь этим сказать?
— Панели перехода разорваны и скручены, металл оплавлен. Такое впечатление, будто он подвергся воздействию гигантских температур.
— Плазма?
— Нет, здесь следует вести речь о более мощной энергии. Подозрительно выглядит и пробоина в корпусе. Я осматривал ее снаружи. Она имеет идеальные очертания, и мне показалось, что ее проделали изнутри.
Я хмыкнул.
— Не понял.
— Я почти уверен, что метеорит здесь ни при чем, — медленно проговорил сержант, уперев взгляд в тускло мерцающий иллюминатор.
— Иными словами, ты хочешь сказать, что к этой аварии, возможно, причастен кто-нибудь из членов экипажа?
— Да, — с готовностью подтвердил Уртус.
— Ты знаешь, кто?
— Я не уверен…
— Сержант специальной группы должен быть готов ответить на подобный вопрос. Кто?
Весь облик Уртуса выражал нерешительность. Переступив с ноги на ногу, сержант слегка осевшим голосом промямлил:
— Я могу спросить у капитана?
— Что?
— Капитан был на третьем уровне, когда ему доложили, что обнаружен литинь?
— Да, кажется, было что-то в этом роде, — стараясь говорить небрежно, протянул я.
— Мне известно, что капитан, узнав о литине, бросился искать его.
Я сделал вид, что колеблюсь с ответом.
— Да… Да! Я побежал в ту сторону.
— Капитан нашел литиня?
— Нет, там никого не было. Воину почудилось. Кстати, узнай его имя и накажи.
— Будет исполнено.
— У тебя есть еще вопросы?
Уртус в волнении потер пальцами левую руку.
— Видевший литиня утверждает, что встретил его в том самом месте, где случилась авария.
— Я же уже сказал тебе — там никого не было! — воскликнул я, стараясь придать голосу раздражение. Признаюсь, мне доставляло удовольствие наблюдать за тем, как мой собеседник будет выбираться из этой пренеприятной ситуации, в которой он очутился по собственной воле.
— Значит, там никого не было?
— Да! Да!
— Понятно, — сказал Уртус. Он оторвал взгляд от иллюминатора и твердо посмотрел мне в глаза.
— Я готов назвать виновника случившегося.
— Весь во внимании.
— Это капитан.
— Что?! — Я давно ожидал подобного обвинения и, надеюсь, правдоподобно изобразил возмущение и гнев. Подражая свисту разъяренной кобры, я процедил:
— Чтобы выдвигать подобное обвинение, нужны доказательства! Они у тебя имеются?
— Нет. — Уртус был спокоен. — Но я знаю, что капитан не тот, за кого себя выдает.
— Как это понимать?
— Полагаю, что капитан на самом деле не кто иной, как литинь, с которым мы сражались на кислородной планете.
— И как же, по-твоему, этот литинь ухитряется дышать смертельно ядовитыми для него парами хлора?
— Литинь с кислородной планеты умел многое. Он очень силен. Он убил капитана и овладел его телом.
— Интересно придумано! — раздвинув в характерной ухмылке узкие губы, заметил я. — А ты не боишься, что литинь захочет расправиться с тем, кто узнал его тайну?
— Не очень.
— Почему? — искренне удивился я.
— Литинь слишком могуществен, чтобы бояться разоблачения. Я думаю, такая игра доставляет ему удовольствие.
Я хмыкнул. По знанию психологии этот сержантишка мог заткнуть за пояс Фрейда на пару с Юнгом. С подобным здравомыслием мне не приходилось сталкиваться давным-давно. События неожиданно для меня покинули намеченное русло.
— Все это чрезвычайно занимательно. Что думаешь делать дальше?
— Что прикажет капитан.
— А если капитан литинь?
— Ну и что? Прежний капитан тоже был литинем.
— И ты знал об этом?
— Конечно. А он знал о том, что я знаю. Но что это меняло? Он был отличным капитаном, я не мог пожелать нашему кораблю лучшего. С другой стороны, я превосходно справлялся со своими обязанностями, у капитана не было претензий ко мне.
— Выходит, вы соблюдали нейтралитет?
— Именно, — подтвердил Уртус.