«Гроза двенадцатого года еще спала», когда Суворов увидел ее опасность.
– Далеко шагает, пора унять молодца, – говорил он, правильно оценивая силу Наполеона. Позади русского полководца стояла им обученная, закаленная в сражениях русская армия, стояла плеяда его учеников – русских генералов, одаренных, опытных, усвоивших стратегию и тактику гениального полководца. Армия России готова была к любым боям и победам. Но русскую армию, русское военное искусство снова свергли с пути, по которому она победоносно шла за Петром I, Румянцевым и Суворовым, и снова отбросили на целые десятилетия назад.
ГЛАВА III
В ноябре 1796 года умерла Екатерина II. В ночь ее смерти из Гатчины в Петербург примчался ее сын Павел, и к утру гвардия уже присягала новому царю. В то же утро в Петербург вступали прибывшие из Гатчины войска Павла. Народ и солдаты петербургского гарнизона с изумлением смотрели на странную одежду этих словно иноземных солдат, на их необычную маршировку и невиданные ружейные приемы. Это были русские солдаты, одетые и обученные на прусский манер.
В тот же день курьеры по всей стране разнесли указы нового императора. Ими русская армия была повернута на путь, по которому шла битая ею и отсталая в то время армия Пруссии.
Началось с небольших перемен, а окончилось поражениями русской армии. Началось с формы одежды. Солдат одели в такие мундиры, в которых не только воевать, но и дышать было трудно. Мало того, на голову надевали парик с косой, и, чтобы она держалась прямо, внутрь косы всовывался железный прут. Парик смазывали клеем и пудрили мелом. Чтобы выровнять фигуру солдата, его иногда зажимали в специальный станок, а чтобы он на параде не гнул ноги, под колени подвязывали лубки. Целыми днями солдат гоняли по плацу, муштруя их к парадам, а ночи не хватало, чтобы начистить до блеска оружие, пуговицы, бляхи, набелить ремни, напудрить парик. Даже выдалбливались приклады ружей и внутрь насыпали побрякушки, чтобы они гремели при исполнении ружейных приемов.
Достаточно было измученному муштрой солдату допустить малейшую ошибку – да часто и без ошибки, – как офицеры избивали его палками, которыми их специально вооружал Павел I, или прогоняли сквозь строй, засекая шпицрутенами. Многие не выдерживали экзекуции и умирали на этой страшной «зеленой улице».
«Вот тебе трех мужиков, сделай из них одного солдата» – стало основным правилом для офицеров, которым пример подавали любимец царя Аракчеев, вырывавший усы у старых гренадер, и сам царь, скомандовавший полку за плохую маршировку: «Дирекция прямо, в Сибирь марш!»
Главной целью обучения войск стала не война, а вахтпарад и развод караула. Для этой цели ученики Суворова не годились, и вскоре их вызвали во дворец, и один из приближенных Павла объявил «господам генералам, штаб– и обер-офицерам, что государь император, хотя знает, как многие из вас ознаменовали себя отличными услугами, однако ж службою вашей весьма недоволен и приказал мне вам сказать, что за малейшую ошибку по службе в строю каждый из вас будет разжалован вечно в рядовые солдаты. Тот, кто с честью служил, с честью службу может оставить, словом, государь изволил сказать: „Ищите себе место“».
Суворовцы, не ожидая «разжалования вечно в рядовые», подавали в отставку; их заменяли гатчинцами. Но были такие, кто поднялся из унтер-офицеров, вышел из небогатых дворянских семей, им некуда было уйти, да и не хотели они покидать армию, которой посвятили жизнь. Таких суворовцев ждали издевательства, ссылки, тюрьмы. Некоторые, не выдержав издевательств, кончали жизнь самоубийством, а те немногие, кто уцелел, «шли на службу с большим трепетом, чем на штурм Измаила».
Только непримиримый Суворов продолжал отстаивать свои порядки и систему воспитания войск. В Тульчине, окруженные заботой, по-прежнему учились настоящему боевому искусству суворовские полки. Там, в Тульчине, Суворов завершил свою гениальную «Науку побеждать». Он не признал устава Павла I, о котором сказал, что это «немороссийский перевод рукописи, изъеденной мышами и найденной двадцать лет тому назад».
Неравная борьба с императором кончилась изгнанием Суворова из армии и ссылкой в деревушку Кончанское.
Павел I поручил надзор за сосланным Суворовым тупому негодяю чиновнику Николаеву, и тот, полностью выполняя указания императора, превратил жизнь полководца в сплошную пытку. К нему никого не допускали, его лишили права переписки, травили судебными делами, изводили мелкими придирками. Силы покидали Суворова. «Левая сторона, – писал он, – более изувеченная, уже пять дней немеет, а больше месяца назад был без движения во всем корпусе…»
Перед смертью еще раз вспыхнула слава Суворова, и дела его снова прогремели на весь мир.
Влияние революционной Франции было опасно реакционному русскому дворянству, царю Павлу. Павел I принял участие в организованной Англией коалиции против Франции. По требованию английского и австрийского правительств, убедившихся, что ни один из хваленых европейских генералов не способен воевать с обновленной революцией французской армией, Павел назначил Суворова главнокомандующим союзными войсками. Это было признанием краха гатчинцев, бездарности гатчинских генералов, но другого выхода не было. К Суворову примчался гонец императора с просьбой немедленно прибыть в Петербург.
«Граф Александр Васильевич, – заискивая, писал Павел, – теперь нам не время рассчитываться. Виноватого бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на то согласиться, а Ваше – спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы Вашей времени, а у меня удовольствия Вас видеть…»
Ожил Суворов. Давно уже следил он за походами Наполеона, за его успехами в Италии, и он мечтал, как о счастье, сразиться с молодым французским полководцем.
Одолжив у старосты Фомки на дорогу 250 рублей, отправился Суворов в путь. Теперь уже Павел не рискнул мешать ему. В этой войне решались судьбы феодальной Европы, и ему пришлось смириться.