Но когда Философ обнял Шеймаса и Бригид Бег, дверь вдруг с грохотом распахнулась, в маленькую комнатку ввалились четверо полицейских, а после минутного оцепенения удалились снова, уводя с собой Философа, который должен был предстать перед судом по обвинению в убийстве.
КНИГА V
Полицейские
Глава XIV
Пройдя немного по дороге, полицейские остановились. Ночь настала еще до того, как они захватили своего пленника, и теперь, в сгущавшейся темноте, им было не по себе. Прежде всего, они знали, что дело, которое они делали, не очень-то подобает человеку, как бы оно ни выглядело для полицейского. Арест преступника может быть оправдан определенными доводами, такими, как здоровье общества и охрана собственности, но никто ни при каких обстоятельствах не хотел бы вести в тюрьму мудреца. Помимо того, их тревожило то, что они находятся в самом сердце многонаселенной эльфийской страны, и что стихийные воинства, может быть, уже выстроились вокруг них, готовые обрушить на них жуть сражения или еще более жуткое — свою насмешку. Путь, что вел к полицейскому участку, был долог и вился длинными аллеями между деревьев, которые кое-где разрослись над дорогой так обильно, что даже свет полной луны не мог пробраться сквозь их ветви в густую черноту. При свете дня эти люди арестовали бы хоть архангела и, если бы пришлось, оглоушили его дубинками, но ночью тысячи страхов охватили их, и тысячи шорохов со всех сторон заставляли их вздрагивать.
Двое держали Философа с обеих сторон, а другие двое шли один впереди, другой — сзади. Именно в таком порядке они следовали, когда в слабом свете увидели, что дорога прямо перед ними уходит в одни из тех зарослей, о которых уже было сказано. Подойдя к ней, они невольно остановились; тот, что шел первым, — молчаливый и злой сержант — в гневе обернулся к остальным:
— Ну, вперед же! — сказал он. — Какого черта вы ждете? — И шагнул в черноту.
— Держите этого типа хорошенько, — сказал тот, что шел сзади.
— Да ладно тебе, — ответил ему тот, что справа. — Отлично мы его держим, да и староват он для шуток.
— Ну, да вы там все равно держите его покрепче, потому как если он у вас выскользнет здесь, то тут же сгинет в кустах, как мышь. Эти старички — скользкая публика. Смотри, дед, — сказал он Философу, — попробуешь бежать от нас, огрею дубинкой по затылку — имей в виду!
Они прошли всего несколько шагов, как вдруг топот торопливых ног снова остановил их, и сержант тотчас же вернулся назад. Он разозлился:
— Вы собираетесь проторчать здесь всю ночь, или что вы там себе думаете? — сказал он.
— Да будет вам, — ответил ему тот, другой. — Мы тут просто разбирались с дедушкой, чтобы он не вздумал ускользнуть в темноте.
— По-вашему, он подумывает дать деру? — спросил сержант. — Вынь дубинку, Шон, и если он хоть повернет голову, бей его по башке.
— Слушаюсь, — ответил Шон и вынул свой жезл.
Философ несколько замешался от неожиданности всех этих происшествий, и скорость, с которой его заставляли двигаться, не давала ему ни задуматься, ни сказать что-либо; но во время этой краткой остановки его разметавшиеся мысли начали приходить в порядок. Сперва он был поражен насилием и тем, что четверо людей постоянно бегают вокруг него, говорят все разом и каждый тянет его в свою сторону; Философу показалось, что его окружила большая толпа народу, а он никак не мог понять, чего же им надо. Спустя некоторое время он обнаружил, что людей всего четверо, а по их разговорам понял, что арестован по обвинению в убийстве — и это ввергло его в изумление еще более глубокое, чем прежде. Он совершенно не мог понять, почему его арестовали за убийство в то время, как он никогда не совершал его; и это возмутило его.
— Я не ступлю ни шагу, — произнес он, — пока вы не скажете мне, куда вы меня ведете и в чем обвиняете меня.
— Расскажи-ка, — ответил сержант, — чем ты убил их? Ведь это же уму непостижимо, как они погибли, — без единого следа на теле; хоть бы зуб был сломан!
— О ком вы говорите? — спросил Философ.
— Какие мы невинные! — отвечал сержант. — О ком же еще, как не о мужчине и женщине, которые жили с тобой в том домишке?! Яду ты им дал, или что? Возьми блокнот, Шон.
— С ума вы сошли! — сказал Шон. — Как же я буду писать в такой темноте, да тем более, что у меня нет карандаша, не то что блокнота?
— Ну ладно, запишем все в участке, а он пускай рассказывает, пока мы идем.