В тот день ветер резко усилился, и клубящаяся синева в одно мгновение заволокла небо. Дарфы ринулись к пещерам, но из-за вещей гостей с Земли проём сузился, создалась давка. Небо переливалось темнеющими всполохами, раздался зычный грохот в вышине. Воздух со свистом рассекли первые льдины, когда задержавшиеся дарфы всё ещё вбегали внутрь.
Оказавшийся последним мужчина внезапно с силой толкнул вперёд женщину с маленькой девочкой на руках. Те пошатнулись и откатились точно под свод. Раздался приглушённый хруст, и дарфы замерли. Им не требовалось оборачиваться, чтобы понять произошедшее. Этот звук они узнали бы из тысячи.
По ледяной крошке у входа в пещеру разлетелась брызгами небесная лазурь, минуту назад наполнявшая тело упавшего ничком дарфа.
В тот день земляне впервые увидели, как местные обитатели хоронят погибших. Тело, истерзанное бо, занесли внутрь и уложили в одном из просторных внутренних залов. Женщина с девчушкой на руках - жена и дочь погибшего - сидели возле тела. Они плакали тонкими голосами, словно звенели крошечные серебряные колокольчики. Из их глаз медленно текли вязкие слёзы, походившие на остывающее жидкое стекло. Они собирали густую жидкость в ладони и бережно опускали в округлую чашу. Другие дарфы стояли чуть поодаль и тоже плакали, переливая в чашу свои тягучие слёзы.
Осиротевшая семья просидела возле погибшего всю ночь, а наутро тело вынесли в долину и передали в вечное пользование голубому огню. Остатки белой золы, смешанные с оплавившейся и вновь застывшей ледяной крошкой, опустили в слёзную чашу. Затем каждый дарф взял в руки по капли смеси и принялся долго, старательно выпрямлять вязкий прозрачный ком в продолговатые полосы. Полосы слепили вместе, расположив по кругу, а из остатков смеси выкатали ладонями округлую плоскость. На ней, словно на широком листке, поместили получившийся цветок.
В мареве шлейфа дарфов его прожилки мерцали синевой. Каждый лепесток - дань памяти, любви живых к отобранному бо мужу, брату, другу. Вдова бережно взяла его в руки и пошла прочь от пещер. За ней семенила маленькая дочь и двое сородичей.
Любопытство разобрало гостей. Они отправились следом. Дарфы поднимались вверх по узкой горной тропе. Их ноги с острыми когтями цепко впивались в подвижную ледяную крошку, позволяя выстоять там, где ноги обутых в ботинки землян скользили вниз. В вышине, на том же склоне, имелась ещё одна пещера. Она простиралась вглубь всего на десяток метров, и потому не подходила для жизни. Дарфы нашли ей другое применение: внутри, на сотворённых вечной высокогорной зимой сталагнатах, они крепили созданные цветы. Прозрачные бутоны сплошь устилали ледяные колонны, стены и потолок.
Дарфа прикрепила свой цветок с краю, нагрев ладонями лёд и вплавив основание внутрь. Затем опустилась на пол, обняла дочку, и эхо разнесло по пещере переливы тонких колокольчиков.
Андрей и Егор любовались необычным погребальным залом. Тысячи прозрачных цветов преломляли отражения их фигур, поражая гладкостью при прикосновении.
- Каждый - память о ком-то близком, отнятом падающим льдом, - негромко сказал Егор.
- Материал близок к горному хрусталю, немного мутному, - заметил Андрей.
- Горный хрусталь - природный материал, - возразил его товарищ. - Кувшинки рукотворны.
- Хрусталь застывших слёз, - медленно произнёс Андрей. - А ведь цветы и правда похожи на земные кувшинки...
Спустя несколько минут собравшиеся стали торопливо спускаться вниз, в долину, опасаясь стать застигнутыми врасплох новым бо. В тот же день все вещи людей были убраны ими прочь от входа в пещеру.
Передатчик вскоре заработал, сигнал бедствия улетел в космическую пустоту. Теперь гостям планеты оставалось только ждать.
Шли дни, чередовались искристые морозы и новые ледопады. За три месяца бо забрал ещё двоих. После очередной цветочной церемонии дарфы принесли с собой разбитые кувшинки: часть ледяного покрывала сползла, и лёд раздробил хрупкий материал цветов. Жители пещеры собрали новую партию вязких слёз, нагрели жидкость и аккуратно склеили отколотые части кувшинок.
- Стоит ли так носиться с цветами, - ухмыльнулся Андрей.
- Люди тоже носятся с тем, что им дорого, - возразил Егор.
На что его напарник заметил:
- Слишком много времени уходит на заботу о прошлом, не находишь? Мёртвые не скажут "спасибо". В отличие от живых.