И ради неё все это действо было придумано, и ради неё был Ледяной дом строен. Вот кабы не замерзнуть в сем доме в первую ночь брачную. Быть "княгиней на час" Буженинова не желала. Ведь хоть и шутовская сия свадьба, но вышла она замуж не понарошку, а по закону.
Герцог Бирон и его жена, если за столом мало и ничего не пили. Либман строжайше приказал герцогу и герцогине ни к чему не прикасаться.
Это было время торжества кабинет-министра Волынского. Анна теперь слушала его болтовню и почти не замечала герцогскую чету.
Волынский хлопнул в ладоши и перед императрицей поставили ряженого человека в маске.
— Кто это таков, Петрович? — спросила Анна кабинет-министра.
— Пиит наш Тредиаковский. Желает он тебя, государыня порадовать стихами своими, что им к свадьбе шутовской сложены.
— Сложил таки стихи?
— А как же матушка, коли твоя воля, на то была? Посмел бы он того приказа не выполнить.
— Пусть читает!
— Государыня императрица желает стихи слушать! — громко провозгласили герольды и все в зале затихли.
Придворные смотрели на ряженного, гадали кто это таков. Тредиаковскому дали знак и он по листу бумаги, на коем вирши написаны были, стал читать:
Здравствуйте, женившись дурак и дурка,
Еще жопа-то та и фигурка!
Теперь-то прямое время нам повеселиться,
Теперь-то всячекски поезжанам должно беситься.
Квасник-дурак и Буженинова-блядь,
Сошлись любовию, но любовь их гадка,
Ну, мордва, ну, чуваши, ну самоеды,
Начните веселье молодые деды!
Балалайки, дудки, рожки и волынки!
Соберите и вы, бурлацкие рынки.
Ах, вижу, как вы теперь рады!
Гремите, гудите, брянчите, скачите,
Шалите, кричите, пляшите!
Свищи, весна, свищи, красна!
Невозможно нам иметь лучшее время:
Спрягся ханский сын, взял ханское племя,
Ханский сын Квасник, Буженинова ханка.
Кому того не видно, кажет их осанка.
О пара! О, не стара!
Не жить они станут, но зоблить сахар,
А коли устанет, то будет другой пахарь.
Ей двоих иметь диковины нету —
Знала она и десятерых для привету!
Императрица любила непристойные стихи и засмеялась. За ней стали смеяться и придворные. Только Бирон даже не улыбнулся, как и его жена Бенингна.
— Вам не смешно, герцог? — спросил Бирона Волынский, заметив, что тот не смеется.
— Нет, — открыто признался герцог. — Сии стихи, выбитые из несчастного поэта, вам кажутся смешными?
— Дикарь, — высказалась Бенингна.
Анна успокоила их:
— Хватит вам ссориться. Оставь герцога, Петрович. Коли не смешно то пусть не смеется.
— Я не хотел обидеть его светлость и её светлость. Простите если что не так сказал, — сказал Волынский но глаза его смотрели с вызовом.
Герцог и герцогиня не сказали ничего.
Пир продолжался. По знаку Волынского начались танцы….
Затем молодых снова поместили в золоченную клетку, и на слоне отвезли в Ледяной дом. За ними последовали сани придворных, и сам императрица поехала.
Уже стало темнеть, как они вернулись в Ледяной дом! И перед императрицей из пастей ледяных дельфинов и из хобота ледяного слона стали вырываться струи горящей нефти.
В доме гости снова выпили за шутов. И Волынский приказал приготовить спальню молодым. Затем по его приказу Квасника и Буженинову разоблачили и поместили на кровать из льда. Квасник Голицын был мертвецки пьян и спокойно откинулся на ледяных покрытых кружевами инея подушках….
Год 1740, февраль, 6 дня. Санкт-Петербург. Мария Дорио спасает Пьетро Мира.
Мария Дорио постучала в двери и дождалась когда в комнату новый слуга сеньора Арайя по имени Силуян. Это был громадного роста мужик с широким лицом до самых глаз заросшим бородой.
Мария слышала о том, что он был убийцей, и сеньор Франческо спас его от петли, заплатив полицейскими чинам около 300 рублей за его спасение. После этого Силуян стал верным рабом капельмейстера. Такой человек мог кого угодно удавить, или пырнуть ножом по приказу хозяина. Он был силен, вынослив и предан. Но у него была лишь одна слабость — он любил выпить.
На это певица и решила сыграть.
— Чего тебе, девка? — спросил он.
— Я бы хотела фруктов.
— Чего?
— Я бы хотела фруктов. Я не достаточно хорошо, говорю по-русски7
— Тебе ничего давать более того, что принесли с кухонь не велено! — Силуян повернулся к ней спиной и решил уйти.
Но Мария задержала его:
— Но что в том плохого, если ты принесешь мне винограда, яблок и груш? Я не хочу жареного зайца, и вина хлебного что мне принесли. Я желаю. Только фруктов.
— Вина хлебного? — Силуян попался на крючок. Арайя запретил ему пить. А у девки этой есть водка! — Хлебное вино самое хорошее, чего бы ты понимала, блядина дочка! Где оно?