— Мы цесаревне Елизавете крупные суммы пожертвовали. А понравиться ли то императрице?
— Она просила, а ты дал, братец Акинфий. И что с того? Главное чтобы наши рублики не выплыли. Пусть и далее все думают, думают, что они императорские.
— Теперь берг-конторой руководит немец умный фон Штемберг. Его на мякине не проведешь.
— Но подкупить немца сего можно? Все они на золото падки. Не поверю, чтобы нельзя было купить немца.
— Вот с этим и разберусь я в Петербурге. А ты, братец Никита, здесь останешься. Только на тебя полагаюсь. Следи, чтобы приказчики воровали поменее. И особливо наш старший приказчик меня волнует. Сволочь известная.
— Шаров? Ты не говори так про него, Акинфий. Он вор и кат известный. Это так, и про то всем ведомо. Но пользы от него еще много поиметь сможем. Он хоть и ворует, но людишек в покорности держит. А они токмо язык кнута и силы разумеют.
— А слыхал, что наш Шаров недавно сделал, братец?
— Беглых на заимке имал? И правильно делал. А то развелось сволочи всякой. Он их всех в шахты спустил и там их к тачками чепями* (*чепи — цепи) приковали. Пусть трудятся нам на славу и прибыток.
— Да не про беглых я, братец. Не про беглых. Он девку Настасью, что с городке нашем проживает, дочку мастера Леонида, из дома похитил. И к сожительству с собой принудить захотел. Но девка не давалась ему. Говорила, что без венца не ляжет в постель.
— Ну и дура, — проговорил Никита Никитич. — Убыло бы от девки что ли? А Шаров-то что?
— Он приказал попа нашего доставить и мертвое тело заваленного в шахте горщика Семена. Так повенчали девку с умершим. А Шаров сказал, что молодой жених от счастья помер.
Никита Никитич засмеялся:
— Вот молодец! Хват у тебя, Акинфий, приказчик. Мне бы такого шутника.
— Но шутки сии людей работных злят, брат. И от того зла может большой бунт зародиться.
— Работные людишки должны нашу волю исполнять и голов своих не поднимать. То отец наш всегда говорил! А он сии места поднял, и заводы здесь ставил!
— Но ты все же, братец, за Шаровым следи. Ты Демидов, и тебя он станет слушать. А то сыновья мои им управлять не смогут. Молоды еще.
— Послежу, Акинфий. Не беспокойся про то. Езжай в столицу.
— И сам ты, Никита, не дури более. Я ведь про твой гарем из девок знаю, что ты у себя на заводе шантарском завел. И про ропот заводских людей знаю. К тебе на завод 20 наших ближних холопов отправились, дабы там бунта не было. Смотри здесь ничего такого не устрой…..
Год 1735, октябрь, 20–29 дней. Невьянский завод Демидова.
Берг-гауптаман Рихард Улрих быстро примчался в Москву и выправил все необходимые документы от тамошней берг-конторы. Приказы генерал-берг-инспектора и лично государыни императрицы давали ему большие полномочия.
Но начальник берг-конторы сразу предупредил Улриха:
— И до вас, сударь, многие полномочные господа к Демидовым ездили. Но толку никакого.
— У меня приказ государыни.
— Сударь, вы на Урале хоть раз бывали?
— Нет, — честно признался Ульрих. — Но что из того? Я знаю горное дело.
— В том никакого сомнительства не имею, сударь, что знаете. Но знать дело горное всего лишь половина дела. Господин Татищев, что на казенных уральских заводах сейчас начальствует много пакостей от Демидовых видел. Много жалоб настрочил, а толку то чуть. Там край дикий. Это вам не Петербург и не Москва. Там леса и заводы-крепости. И ватаги разбойников шастают, всякой сволочи беглой полно. Тати и разбойники.
— Но власть то там есть?
— В демидовских владениях и власть демидовская. Ежели, что узнаете, то Демидов на вас своих варнаков натравит и костей никто не найдет. А потом, поди найди, кто на государева офицера напал. Концы в воду, как у нас говорят. Так что соблюдайте осторожность, сударь….
Затем Улрих поехал до Казани, а оттуда и на Каменный Пояс. Вот когда он увидел что такое просторы Уральские. Реки бурные, леса дремучие бесконечные.
Проводник и слуга только и сопровождали офицера.
— Ночевать в лесу станем. Я тут местечко знаю. Шалашик быстро соорудим, — проговорил проводник.
— Но далеко ли до Невьянска? — спросил Улрих.
— Не слишком далеко. Только варнаки здеся шалят. Так и режут ножичками. Осторожность соблюдать требуется.
— Но мне сказали, Иван, что ты лучший проводник по здешним местам.
— От того и лучший что осторожный, господин. Я варнаков за много верст чую. Словно волк. Здесь закона нет вообще. Кто сильнее тот и закон. Видал просторы какие?
Слуга Улриха Яган Кемф уважительно покачал головой.
— Это край света, — прошептал он по-немецки и перекрестился.