— На завтра готовь заседание! И по Долгоруким указ напиши! Ушаков тебе допросные листы притащит! Иди! Времени не расходуй попусту!
И Указ был провозглашен публично:
"Мы, Божиею милостию, Анна, императрица и самодержица Всероссийкая, и прочая, и прочая, и прочая всем нашим верным подданные объявляем:
Фельдмаршала князя Василия Долгорукого, должности его высокой лишить и всех орденов и дворянства его избавить. Ибо презрел он милость мою, и дерзнул особу монаршую и высокую публично поносными словами облаять. Такоже осмелился князь Василий Долгорукий поносить решения наши и снова нашу особу публично оскорблял не единожды. И при том присутствовали такоже, бывший гвардии офицер князь Юрий Долгорукий, капитан лейб-гвардии Семеновского полка Столетов Иван, да поручик гусарский князь Юрий Барятинский.
Все вышеозначенных лиц, такоже как и главного поносителя особы моей, повелеваю лишить офицерских званий, дворянства. Суд наш приговорил всех сих людей смерти, но мы в знак монаршей милости, и по слову и просьбе обер-камергара нашего графа Эрнеста Иоагана Бирена от смертной казни их освобождаем!
И да будут вышеозначенные изменники содержаться отныне за крепким караулом.
Князь Василий Долгорукий местом своего пребывания крепость Шлиссельбург станет иметь. И сидеть ему там до самой его смерти.
Князя Юрия Долгорукого, повелеваем Мы, отправить в Кузнецк на завод тамошний железнодельный и определить сего бывшего князя к работе тяжелой.
Поручика бывшего князя Юрия Барятинского, повелеваем Мы, отправить в Охотский острог и там содержать до смерти.
Бывшего гвардии капитана Столетова Ивана отправить на заводы Неречинские и там он тяжким трудом станет грехи свои перед отечеством искупать!
Быть по сему!
Анна"
И так и было свершено. И выиграл от устранения Долгорукого больше всех Герхард Христофор Миних. Стал он отныне не просто фельдмаршалом армии, но и генерал-фельдцехместером, обер-дирекотором крепостей, Военной коллегии президентом, кадетского корпуса директором, подполковником лейб-гвардии Кирасирского полка.
На заседании кабинета министров был принят закон о престолонаследовании. Наследницей государства Российского была провозглашена племянница императрицы Анна Леопольдовна, дочь старшей сестры царицы Екатерины Ивановны и герцога Леопольда Мекленбург-Шверинского.
Но Анна Леопольдовна наследовала не корону империи, а лишь право быть матерью нового царя. Будущим императором станет тот ребенок, которого она должна была родить, когда её выдадут замуж.
И было велено всем придворным чинам и армии присягать на верность будущему еще не родившемуся императору. Такого на Руси еще не бывало.
Но он родиться, этот император, и нарекут его Иоанном! И станет он властелином России, но не на долго. И примет он смерть страшную в казематах крепости Шлиссельбург…
Глава 5 Пьетро Мира уделывает всех
Да здравствует днесь императрикс Анна,
На престол седша увенчана….
Воспримем с радости полные стаканы,
Восплещем громко и руками,
Заскачем весело ногами
Мы — верные гражданы!
В.К.Тредиаковский
Лейба Либман митавский банкир, занимал солидное положение при дворе Анны Ивановны. Как доверенный графа Бирена и как обер-гофкомиссар двора её императорского величества он читал челобитные и благодаря этому мог брать взятки и пополнять свой карман. Но взятки его унижали как хорошего финансиста. И потому он стал активно вмешиваться в промышленность и особенно в горное дело. Фон Штемберг, которого он вызывал в столицу, дело знал, и много чего прикарманить Либману помог.
Год 1736, март, 20 дня. Санкт-Петербург. При дворе. Пьетро Мира и Либман заключают пари.
Шут Балакирев за несколько дней получил от императрицы подарков на 2 тысячи рублей и тем нимало гордился. И за то только, что смешные потасовки с карлами, да с Квасником и Лакостой устраивал.
Мира смотрел вслед Балакиреву и тому очередному увесистому кошелю, что исчез в его кармане. К нему подошел Либман.
— Он уже человек богатый, Петер. И деньги все плывут и плывут в его карман.
— Это вы, гер Либман?
— Я. Кто же еще может так говорить, когда речь идет о деньгах? Богатый человек и неглупый, понимает, что деньги это все. Я вот также понял это с ранней юности и деньги стали меня от того любить и не обминают мой карман.
— А вот мой обминают, — признался Мира.
— И неудивительно, друг мой. Для того чтобы деньги любили тебя, нужны две вещи. Всего две.
— И какие же? Или сие тайна банкира?
— Нет. Сей секрет не большая тайна.