— Но он мне предан, Лейба. А что до того, что он вор, так что из того? В России все воры по большому счету! И с ворами иногда дела вести проще! И его я пошлю на переговоры с турками. Пусть покажет себя.
— Как знаешь, Эрнест. Я предупредил тебя.
— Волынский ненавидит Остермана и то мне на руку. А к тебе, Петер, у меня новое поручение. Императрица желает купить ряд драгоценностей в Европе. И тебе то поручение будет дано.
— Готов его исполнить. Тем более что многие русской царице драгоценные камни с удовольствием продадут. Платит она исправно и хорошую цену.
— Тогда вот тебе опись того, что желает иметь императрица. И начинай действовать. Государыня желает иметь сии камни у себя как можно скорее…
Когда Пьетро Мира и Лейба Либман вышли от Бирона, банкир заговорил с шутом:
— Петер, вы умный человек.
— Всегда думал, что это так. Только не стоит учить меня, банкир, с кем и когда мне спать. Не думаете же вы, что я откажусь от Дорио и стану жить с придворной козой?
— Я не о том, говорю, Петер. Бирон думает, что тучи над его головой рассеялись. Но сие не так. Он слеп, и эта слепота его погубит. И я рассчитываю на вас.
— В чем?
— Нужно не допускать Волынского в кабинет-министры.
— Но Эрнест ему верит, Либман. И с чего вы взяли, что я стану действовать по вашей указке? Вы финансист. Вот и занимайтесь финансами. А что до Волынского то я с Эрнестом согласен. Он груб и порывист. Идет напролом. Он вор. И это сочетание Бирону выгодно.
После этого Пьетро развернулся и ушел от еврея. Говорить с Либманом и слушает его доводы он не захотел.
Либман покачал головой и произнес тихо:
— Самое опасное отнимать у человека его заблуждения до того как он понял, что они заблуждения. Значит, я могу умыть руки и пусть себе Волынский становиться кабинет-министром. Ох, и пожалеет же Бирон, что покровительствовал ему вскорости. Этот вельможа покажет зубы…..
Год 1737, декабрь, 17 дня. Санкт-Петербург. Во дворце. У статуи Нарцисса.
Пьетро Мира после разговора с Либманом отправился на сторону императрицы. Там как раз собирались шуты, и кувыр коллегия начинала свою работу, помогая вертеться державным колесам империи. И сеньор Пьетро был немаловажным винтиком в тех колесах.
Но по пути он вдруг увидел силуэт сеньоры Дорио в углу за статуей обнаженного Нарциса. И была она там явно не одна. Кровь прилила к вискам шута, и его рука потянулась инстинктивно к тому месту, где обычно была его шпага. Но ладонь схватила пустоту. Клинка при нем не было.
— Шпага при дворе веешь лишняя, — услышал он знакомый голос за своей спиной.
Мира резко обернулся и рядом увидел шута Кульковского.
— Сеньора Дорио дарит не только тебя своими ласками, — нагло ухмыльнулся шут.
— А ты все суешь свой нос в чужие дела? — спросил его Пьетро.
— Я много куда сую свой нос. Но денег мне за то достаточно не платят. Так что ежели интерес к моей особе имеешь, то я готов выслушать предложения твоего хозяина.
— Хозяина?
— Герцога Бирона.
Кульковский удалился. Он сделал свое предложение и был готов работать на Бирона. За соответствующую плату конечно. Но Мира сейчас не мог думать о нем и интригах придворных, его интересовала донна Мария.
Пьетро постарался стать незаметным и приблизился к статуе Нарциса. Дорио и незнакомый мужчина просто разговаривали.
"Кто это с ней? Кафтан дорогой. И это точно не Франсиско Арайя. Похож на вельможу. А сама встреча не напоминает свидание любовников, — отметил про себя Пьетро. — Она слушает его почтительно. А он даже за руку её не взял. Но вот кто он? Лица не разглядеть. Вот бы услышать, про что они говорят".
Но подойти ближе он не мог. Тем более что Дорио и незнакомец быстро разошлись. И Пьетро так и не смог разглядеть, кто это был. Незнакомец быстро удалился.
— Сеньор? — по-итальянски спросила его певица, побледнев. — Это вы? Здесь?
— Прогуливался и увидел вас.
— Что это значит? Вы за мной следите, Пьетро?
— Нет. Я увидел вас здесь совершенно случайно. Но отчего вы столь встревожены, сеньора Мария? И кто сей франт в малиновом кафтане, что был с вами рядом?
— Вы его не узнали?
— Нет, — честно признался Пьетро. — А должен был узнать? Он персона значительная?
— Я не советую вам лезть в чужие дела.
— Но однажды я влез в них и тем помог нашей государыне и моему другу Бирону.
— Дурак, — прошипела Дорио. — Какой же ты дурак, Пьетро. Ты меня доснимаешь своей ревностью, не менее чем Арайя. И ты постоянно лезешь не в свое дело.