– А попка, – продолжает с восхищением, – красота! Я бы потискал эту упругую…
Внезапно хватаю его за грудки и подтягиваю нос к носу.
– Заткнись!
Приятель пытливо заглядывает мне в глаза, по лицу медленно расплывается понимающая улыбка.
– Она тебе нравится.
Резко отпускаю, как горячий пирожок только из печи, и иду мимо к машине.
– Конечно, нравится! Она хорошая девушка.
Брент не отстает, грозя пальцем.
– Неееет, она тебе нравится, не в смысле, что ты хочешь, чтобы она оседлала и объездила твоего петушка. А на самом деле нравится!
– Что ты как ребенок, в самом деле!
– Возраст – всего лишь цифры. По крайней мере, именно так сказал мой дядя, когда женился на своей девятнадцатилетней жене-счастливице номер три. – Пихает меня локтем: – А если серьезно, ты прям весь излучаешь рыцарство.
Качаю головой.
– Мои доспехи уже давным-давно потускнели.
– Даже в потускневших доспехах рыцарь остается рыцарем.
Не отвечаю, и Брент начинает давить, так как абсолютно уверен, что я не вмажу по его смазливой мордашке.
– Дай знать, когда закончишь. Попробую к ней подкатить.
Делаю шаг к нему.
– Она не для тебя, черт побери! Ни сейчас, ни потом, никогда! Даже думать об этом не смей!
Сукин сын чертовски доволен собой. Широко лыбится.
– Ага, она определённо тебе нравится.
Во вторник вечером работаю допоздна, заканчивая ходатайство в суд по делу сенатора Холтена о домашнем насилии. Расслабляю галстук, тру глаза, с хрустом разминаю шею. Только собираюсь вернуться к работе, как звонит мобильный.
Челси.
Одно ее имя, и я уже улыбаюсь. Чертовски странно и совсем не в моем стиле. Даже получая диплом юридического факультета, я почти не улыбался.
Осознав, делаю серьезное лицо. Принимаю вызов и подношу телефон к уху. Собираюсь задать извечный вопрос «Что на тебе надето?», но не успеваю – и слава Богу! – потому что из динамика раздается пронзительный детский голосок.
Розалин.
– Привет, Джейк!
Откидываюсь на спинку кресла.
– Привет, Розалин.
– Что делаешь?
– Работаю. А ты?
– Варю куриный суп, – сообщает гордо.
– Молодец. Твоя тетя рядом? – спрашиваю, так как подозреваю: Челси понятия не имеет, чем занимается ее племянница.
– Она в ванной. Плохо себя чувствует.
Хмурюсь.
– Что ты имеешь в виду?
– Она тут все обрыгала. Все они, кроме меня. Даже Ронан, но он и так постоянно срыгивает, так что не в счет.
Издалека слышится слабый плач малыша.
Сажусь прямо и сильнее прижимаю трубку к уху.
– Это плачет твой братишка?
– Ага. Кушать хочет. Подогрею ему бутылочку, когда доварю суп.
Только собрался спросить, готовит она на плите или в микроволновке, как громкий, пронзительный сигнал пожарной тревоги, заглушающий все звуки, дает ответ на незаданный вопрос.
– Упс! – восклицает девочка. – Мне надо идти. Пока!
– Розалин, постой…
Но она уже отключилась.
Дерьмо!
Перезваниваю. Идут гудки, потом включается автоответчик.
– Черт!
Глава 10
Это не мои проблемы. Это не мое дело. Своих забот хватает.
Именно так говорю себе, откладываю в сторону телефон, придвигаю стул и вновь пытаюсь сосредоточиться на документах. Еще непочатый край работы впереди.
Не будь дураком. Расставь приоритеты.
С ними все в порядке. Люди постоянно болеют…
А потом умирают.
Пожарные тревоги срабатывают почти каждый день…
Когда дома сгорают дотла.
– Проклятье!
Повторно набираю Челси. Тишина.
Качаю головой и кладу пальцы на клавиатуру, но перед глазами только одно – Челси без сознания на полу в ванной комнате.
– К дьяволу!
Признав поражение, запихиваю в портфель ноутбук и папки. В рекордное время добираюсь до Мустанга, раздумывая, не будет ли чрезмерным звонок в девять–один–один. Ситуация критическая, но беру себя в руки – ведь буду на месте буквально через десять минут.
Семь минут спустя пролетаю по подъездной аллее, бросаю машину и несусь к входной двери. От волнения во рту пересохло, ладони вспотели. Колочу в дверь, но в ответ изнутри раздается лишь пронзительный собачий лай. Заглядываю в окно – никого не видно.
– Челси! Розалин! – снова стучу. – Это я, Джейк.
Не дождавшись ответа, всерьез собираюсь выбить дверь. Но тут меня озаряет проверить под ковриком. Ну надо же, вот он – блестящий серебристый ключ. Вхожу в дом.
Едва оказываюсь в прихожей, как под ногами начинает метаться Кузен Итт. Поднимаю голову и вижу на лестнице Розалин с подносом больше нее самой. Девчушка тоже меня замечает, и ее личико озаряет улыбка.
– Привет, Джейк! Когда ты приехал?
Положив ключи на столик, забираю у нее ношу.
– Где тетя Челси?
– Наверху в ванной. Она сказала достать из холодильника бутылочку Ронана.
Бросаю взгляд на верхнюю лестничную площадку.
– Хорошо. Сделай, как она велела, а я посмотрю, что творится наверху.
Поднимаюсь по ступенькам и иду по коридору на звук рвотных позывов, как Гензель и Гретель по хлебным крошкам. Останавливаюсь в дверях ванной, отбрасывая тень на скрюченную фигурку Челси, склонившуюся над унитазом и вцепившуюся в него обеими руками, будто от этого зависит ее жизнь. На ней балахонистая черная футболка и спортивные штаны. Волосы собраны на макушке, несколько влажных от пота прядок прилипли к шее.
Приседаю рядом, положив руку ей на спину.
Когда рвотные позывы ослабевают, она вытирает рот салфеткой и спрашивает со стоном:
– Что ты здесь делаешь? Как вошел?
– Мне позвонила Розалин. А ключ был под ковриком. Не следует его там оставлять.
– Не надо было приходить, – всхлипывает. – Уходи скорее, пока не заразился.
– Черт возьми, когда это началось?
Челси тяжело дышит и закрывает глаза.
– В понедельник посреди ночи. Первым заболел Рэймонд, остальные посыпались следом, как домино.
– Почему ты мне не позвонила?
– Я обратилась к соседке, матери Уолтера. Она ответила, что не может рисковать здоровьем своих детей. Ее дочь участвует в театрализованном представлении на этой неделе. Сказала, что ей жаль.
Зашибись. Извинения так помогают!
Челси с трудом доходит до раковины, ополаскивает лицо и рот.
– Надо проведать детей, – поворачивается в сторону двери, чуть не разбив о раковину голову, когда у нее подгибаются колени.
Но я успеваю предотвратить падение.
– Ух, аккуратнее, – говорю решительно. Даже немного раздраженно. – Никуда ты не пойдешь, а ляжешь в кровать. Где твоя спальня?
– Нет, я должна …
– Не спорь со мной. Куда идти?
Кажется, сдается. Или все дело в том, что просто больше не имеет сил держать голову прямо. Только прислонившись к моей руке.
– Внизу, но я хочу остаться здесь… вдруг я им понадоблюсь. Можешь отвести меня в гостевую комнату? Последняя дверь справа.
Следуя инструкции, отношу Челси в простенькую комнату с желтыми стенами и кроватью под белым покрывалом. Нежно укладываю на постель. Открыв лихорадочно блестящие несчастные глаза, захворавшая смотрит на меня и шепчет:
– Мне нельзя болеть.
– Поздно спохватилась.
– Тетя Челси! – слышится зов одного из мальчишек.
К ней будто подключили ток. Глаза широко распахиваются, голова дергается, пока больная пытается сесть.
– Лежи, – вновь ее укладываю.
– Я должна…
– Челси, я же здесь. Позволь тебе помочь, – рявкаю, еле сдерживаясь, чтобы не встряхнуть. Откидываю волосы с мертвенно–бледного, но по-прежнему чертовски красивого лица. – Я сам проверю, как у них дела.