Но воображение – страшная штука. Вспоминаю все те ужасы, о которых читал, которые видел сам, слышал от клиентов и коллег. Гадаю, не зовут ли пострелята Челси или, может, родителей. Вдруг прячутся под одеялом или плачут в подушку, потому что вокруг незнакомые пугающие люди. Потому что не знают, что будет завтра.
Самая долгая ночь в моей жизни.
Глава 23
Утром осторожно выпускаю Челси из объятий и укладываю на кровать, затем спускаюсь на кухню. Включаю кофеварку, выпускаю собаку и насыпаю ему корм. Итт окидывает миску грустными глазами и с тяжелым вздохом сворачивается клубком на кресле, отказываясь от еды. Глажу его плоские уши.
− Понимаю, что ты сейчас чувствуешь, дружок.
Поднимаюсь наверх с чашкой кофе для Челси, ставлю ее на прикроватную тумбочку и сажусь на кровать. Кладу руку Челси на бедро, и она с прерывистым вдохом мгновенно открывает глаза, будто резко вынырнув из кошмара. Озирается, вспоминает, что приснившийся кошмар – реальность, и мрачнеет. Не отводя от меня глаз, вновь ложится.
− Спасибо за прошлую ночь. Что остался.
− Не стоит благодарности. – Заправляю прядку волос ей за ухо. – Мне надо в офис, подготовиться к слушанию в понедельник.
− Хорошо. Спасибо, – голос звучит подавлено. Вокруг нас смыкается неестественная тишина дома. – Можно мне пойти с тобой?
− Конечно, можно.
Пока Челси одевается, звоню Стэнтону и Софии, потом Бренту. Посвящаю их во вчерашние события и предлагаю встретиться в офисе. Порядок рассмотрения дел в суде по семейным делам немного другой, так что придется с ним ознакомиться, но по сути слушание об опеке не сильно отличается от привычного судебного разбирательства. Мне потребуется хренова туча доказательств и прецедентов, дабы убедить судью, что место детей рядом с тетей и что Агентство по делам детей и семьи перешло все границы, изъяв маленьких Мак-Куэйдов.
Челси входит в комнату, потягивая кофе. На ней джинсы и свободная красная фланелевая рубашка. В солнечном свете, заливающем комнату, стянутые в высокий хвост волосы отливают красным золотом.
Выглядит лучше, но все равно не очень хорошо.
Как разбитая фарфоровая тарелка. Склеенная она вроде ничего, но ты знаешь, что от малейшей вибрации она легко вновь разлетится на куски.
По дороге ко мне домой – хочу переодеться, – останавливаемся купить бейглов, а дальше двигаемся в «Адамс и Уильямсон». У нас в конторе многие любят работать по субботам, поэтому в офисе снуют несколько адвокатов в повседневной одежде. Веду
Челси в свой кабинет, где уже ждут Стэнтон, София и Брент. После сочувственных объятий с Челси и дружеских хлопков по моей спине усаживаемся вокруг моего стола.
− Они, черт побери, знают обо всем, – ругаюсь, просматривая приложенный к ордеру отчет социальной службы. На бумаге все выглядит очень плохо. – Арест Рори и его перелом руки, задержание Райли после вечеринки, ситуация с Рэймондом и Джереми Шериданом. Даже упоминают исчезновение Розалин. Они что, напичкали дом жучками?
− Скорее всего, опросили соседей, − предполагает София. – Родителей друзей. Челси, в отчете упоминается задержка речи Риган, и служба опеки заявляет, что ты не уделила этой проблеме должного внимания.
Челси качает головой:
− У нее нет задержки речи, все дети заговорили поздно. Поначалу Рэйчел волновалась, но педиатр каждый раз говорил, что это абсолютно нормально.
Показываю на Софию:
− Нам нужны показания этого педиатра. И терапевта Рори. И их учителей. Они умные дети, хорошо успевают в школе. Это сработает в нашу пользу.
Стэнтон кивает:
− А я пока нарою информацию на Декстера Смида и Агентство по делам детей и семьи. Глянем на их послужной список за последнее время.
Каждый принимается за свой фронт работ. Прежде чем присоединиться к Софии в сборе показаний врачей и учителей, Брент усаживает Челси на кожаный диван у окна. Вручив чашку горячего чая, подливает ей туда хорошую порцию спиртного из своей фляжки с монограммой.
− Немного выпивки с утра не помешает. Улучшает кровообращение.
− Спасибо тебе, Брент.
− Ни о чем не переживай. Они разбудили чудовище. А страшнее Джейка чудовища просто нет.
Через пару часов ищу на длинных переполненных стеллажах офисной библиотеки нужные мне книги. Рядом Стэнтон, тоже ищет. Чувствую на себе его взгляд.
− Как ты, приятель?
− А ты как думаешь? – отвечаю, не поднимая глаз.
− Думаю, внутри у тебя творится черт знает что. Не можешь решить, кого убить первым. Я бы так себя чувствовал, если бы дело касалось Пресли. – Ждет ответа. Молча снимаю с полки книгу и пролистываю. Продолжает: – Просто знай, Джейк, я всегда готов помочь. Что бы ни понадобилось.
Резко захлопываю книгу и испепеляю Стэнтона взглядом. Не потому, что он в чем-то виноват, просто попался под руку.
− Родной дом для ребенка − крепость. Он защищает его от бабайки или чего там сейчас боятся дети. – От ярости аж скрежещу зубами. – А эти приперлись в дом и забрали их, Стэнтон. Понимаешь, какой это удар?
− Понимаю, − кивает.
Не хочу говорить об этом. Просто… не могу… не могу говорить и думать.
− Хочешь мне помочь? – впечатываю книгу ему в грудь. – Найди что–нибудь, что я смогу использовать в понедельник. Чтобы показать этому ублюдку, где раки зимуют.
Через пару часов сижу за столом, составляя ответ на требование Агентства по делам детей и семьи об изъятии Мак-Куэйдов. Челси придвигает стул ко мне поближе. Сидит, свернувшись как котенок, и наблюдает за мной.
− Что это? – интересуется, показывая на огромную раскрытую книгу на столе.
− Это свод законов. Нормативные правовые акты об опеке над детьми.
Подпирает голову рукой.
− Почему они так сложно написаны?
− Ну, классический ответ − чтобы не было ложных интерпретаций. Чтобы никто не начал спорить, что они на самом деле значат. Но мне кажется, это просто чтобы юристы делали деньги, рассказывая всем, что означают законы.
Челси едва заметно улыбается.
− А это что? – показывает на другой талмуд.
− Это соответствующее прецедентное право. Решения других судей в делах, схожих с твоим. Я использую эти решения для подкрепления собственных аргументов. Судьи любят выступать единым фронтом. Они из категории «все хорошие дети так делают».
Медленно моргая, снова улыбается. Она выглядит полностью изможденной. Откидываю ей волосы назад.
− Закрой глаза. Отдохни немного.
И Челси даже не пытается со мной спорить.
На улице уже совсем темно, когда мы садимся в машину. Некоторые документы беру с собой, чтобы еще поработать, но Челси, по–моему, достигла какого-то предела. У нее больше нет сил сидеть взаперти в офисе. И если раньше она была словно выжатый лимон, сейчас кажется натянутой как струна. Чуть ли не вибрирует от нерастраченной энергии. От подавляемого отчаяния.
Стучит ногой по полу машины.
− Давай заберем собаку и переночуем у тебя?
Можно даже не спрашивать, почему. Без детей дом похож на склеп.
− Без проблем.
Кивает.
− Эй, притормози тут на секундочку, – показывает на винный магазин, чья зеленая неоновая вывеска светится в темноте. Останавливаюсь у бордюра. Челси выходит и через несколько минут возвращается с большим бумажным пакетом. Когда подъезжаем к их дому, она остается в машине, а я иду за кузеном Иттом. Дальше едем ко мне.