И когда, негромко всхлипывая, Челси кончает, а я взрываюсь с грубым стоном, я чувствую нечто большее, чем привычное наслаждение. Нечто особенное. Ничего подобного раньше не испытывал и, боюсь, больше ни с кем не смогу испытать.
Вода давно уже остыла, но голова Челси по-прежнему покоится на моем плече. Наконец мы выбираемся из ванны, вытираем друг друга и, крепко обнявшись, проваливаемся в сон.
Глава 24
В десять утра в понедельник мы с Челси входим в зал заседаний номер семь–А семейного суда округа Колумбия. Занимаем места за предназначенным для нас столом; Стэнтон, София и Брент садятся на первый ряд позади нас. Челси нервничает, но держит себя в руках. Я же? Собран и жажду победы. У меня всегда так. Никаких переживаний. Только вперед.
Адвокат, представляющий Агентство по делам детей и семьи, садится за стол через проход, слева от меня. Разглаживает юбку сшитого на заказ консервативного черного костюма. Эта рыжеволосая дама лет сорока выглядит почти так же уверенно, как я себя чувствую.
Судебный пристав объявляет о начале заседания. Входит судья, седая женщина в очках, и, судя по кружевному воротнику, поклонница Рут Бейдер Гинзбург . Все встают. Следуя протоколу, судья объявляет, кто кого представляет, затем просит меня начать.
− Ваша честь, я вызываю директора Агентства по делам детей и семьи Декстера Смида.
Тот выглядит именно так, как может выглядеть человек по имени Декстер Смид. Круглые очки, редкие волосы, сильно накрахмаленная белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, коричневый твидовый пиджак и светло–зеленый галстук–бабочка. Приносит присягу и садится на место для свидетеля.
− Мистер Смид, вы когда-нибудь видели Челси Мак-Куэйд? До сегодняшнего дня?
− Нет.
− Когда-нибудь встречались с ней лично, приезжали к ней домой?
− Нет.
− Посылали письма по электронной почте?
Смид откашливается.
− Нет.
Киваю, принимая ответы.
− Вы когда-нибудь беседовали с кем–нибудь из детей Мак-Куэйд?
− Нет.
Встаю из-за стола, выхожу вперед и опираюсь на него.
− И все же посчитали себя вправе изъять детей вопреки рекомендациям социального работника Джанет Моррисон, которая ведет семью Мак-Куэйд? Которая лично навещала и разговаривала с мисс Мак–Куйэд и детьми?
− Да, верно.
− И как же вы принимали решение, мистер Смид?
− Я периодически просматриваю дела всех социальных работников в моем агентстве. Там содержалась вся нужная мне информация. Это моя обязанность – быть ответственным. Решать, кто является надежным опекуном, − смерив взглядом Челси, делает многозначительную паузу, – а кто – нет.
Крышка. Ему крышка. Сделаю сейчас из этого куска дерьма отбивную, на которую даже собака не позарится.
Сдвигаюсь вправо, заслоняя Челси.
− Вашей жене очень повезло, – качаю головой. – У вас просто стальные яйца…
− Ваша честь, – вскакивает адвокат агентства.
Судья гневно смотрит на меня со своего возвышения.
− Этот комментарий обойдется вам в пятьсот долларов, мистер Бекер. Ведите себя подобающе в зале суда, иначе вашему клиенту придется искать себе другого адвоката. Больше предупреждений не будет. Вам ясно?
Большинство судей вообще не понимают шуток.
− Совершенно ясно. Приношу извинения.
Вновь переключаюсь на Смида.
− Вернемся к этому позже. А сейчас, скажите, пожалуйста, вам знакомо имя Кэрри Морган?
Задумавшись на минуту, качает головой.
− Нет.
Беру со стола папку и открываю.
− Три года назад Кэрри, семи лет от роду, была взята под опеку Агентства по делам детей и семьи после того, как ее мать обвинили в хранении наркотиков. Кэрри поместили в приемную семью под надзором вашего агентства. Через шесть месяцев девочка скончалась от удара тупым предметом по голове. Вскрытие показало, что ребенок регулярно подвергался побоям. – Пронзаю его ледяным взглядом под стать голосу. – Припоминаете?
− Я не знаком с подробностями конкретно этого дела. Нет.
− Хммм. Ладно. – Беру другую папку со стола. – Что насчет Майкла Тиллингса четырнадцати лет? С этим делом вы знакомы?
Смид неловко ерзает на стуле.
− Да.
− Хорошо. Мистер Смид, расскажите, пожалуйста, суду, что случилось с Майклом Тиллингсом.
− Он умер.
Чувствует, что его все ближе и ближе подталкивают к краю обрыва. Пытается увиливать, упирается руками и ногами. Но я все равно столкну его.
− Умер? Слишком мягко сказано. Мальчик был убит, ведь так? Когда жил в групповом доме , за который отвечало ваше агентство. Его забили до смерти несколько других живших там подростков?
Неохотно дает ответ:
− Да, мы считаем, что они были связаны с уличными бандами.
− Банды не банды, а ребенок погиб. Пока находился под вашим присмотром.
Кивает с пустыми глазами:
− Верно.
Беру следующую папку.
− Матильда Вайсс, четыре года от роду.
Адвокат противной стороны подскакивает, как грызун в игре «Убей крота» .
− Какое все это имеет отношение к компетентности Челси Мак-Куэйд как опекуна?
− Я как раз перехожу к сути, ваша честь.
− Переходите побыстрее, мистер Бекер, − рекомендует судья.
− Расскажите нам о деле Вайсс, мистер Смид. На документах стоит ваша подпись.
Вытирает ладони о брюки, шмыгает носом.
− Поступило анонимное сообщение о жестоком обращении с ребенком в семье Вайсс.
− Расследованием занимались вы лично? Нанесли визит, побеседовали?
− Да.
− Что выяснили?
Замолкает, будто вообще не хочет отвечать. Но выбора у него нет.
− Я пришел к выводу, что нет достаточно веских оснований для изъятия ребенка.
Пальцы покалывает от ищущей выхода энергии.
− Значит, вы закрыли дело?
− Да.
− А что произошло через два месяца?
− Сосед увидел, как Матильда роется в мусоре в поисках еды.
− Потому что родители морили ее голодом, − припечатываю я. Внутри все переворачивается.
− Да.
− Жестоко обращались с ней, хотя вы решили, что ничего подобного не происходит?
Впервые Смид смотрит мне в глаза. Не напряженно, виновато. Преследуемый призраками неспасенных детей и безликими именами.
− К чему вы клоните, мистер Бекер?
Подхожу ближе.
− Вы сказали, что ваша обязанность – брать на себя ответственность, решать, кто подходит на роль опекуна, а кто нет. Так что клоню я, Декстер, к тому, что иногда вы и ваше агентство решаете чертовски неправильно.
Позволяю словам повиснуть в воздухе.
Возвращаясь к столу, добавляю:
− Не так ли?
− Нет, не так.
− Да что вы? – Поднимаю с пола коробку и ставлю на стол. – У меня тут целая коробка дел с трагическим исходом. Можем заниматься ими весь день напролет.
Начинает заикаться:
− Все… все дела разные. И только из-за того… что кое–что было упущено в одном случае, не означает, что в другом будет допущена ошибка. – Делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Вы говорите об этих детях, мистер Бекер, называете имена и возраст, потому что для вас это всего лишь имена. А для меня… это живые дети.
Глубоко ошибается, мать его! Для меня это не просто имена, это лица. Лица Райли, Рори, Розалин, и я видел их на каждой странице этих проклятых отчетов.