− Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы не подвести больше ни одного доверенного нам ребенка. – Смид стучит пальцем по трибуне. – Именно по этой причине дети Мак-Куэйд должны остаться под нашим надзором. Тревожные признаки…
Хлопаю ладонью по столу.
− Тревожные признаки… Рад, что вы о них упомянули. Давайте это обсудим. – Быстро и уверенно хожу перед ним взад и вперед. – В отчете агентства говорится, что принять решение о лишении Челси Мак–Куйэд опекунских прав вас заставила цепочка событий?
− Все верно.
− Одно из них – задержание Райли Мак–Куйэд на вечеринке, где присутствовал алкоголь.
− Да. – И начинает читать лекцию: – Подростковое пьянство – признак отсутствия родительского присмотра.
Удивленно поднимаю брови.
− А вы вообще в курсе, что пятьдесят один процент подростков начинает экспериментировать с алкоголем до достижения ими пятнадцати лет?
− Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти данные. Не владею точной статистикой.
Делаю шаг вперед. Ближе к нему.
− Но если насчет пятидесяти одного процента правда, то инцидент с вечеринкой не представляет собой ничего такого, верно?
− Но это не делает допустимым…
− Нет, Декстер, не делает. Лишь говорит, что это нормально для любого подростка.
С шелестом переворачиваю страницу и тыкаю пальцем в середину.
− Ваш следующий довод? Перелом руки Рори?
− Верно. Серьезные травмы и переломы всегда повод для беспокойства.
− Даже несмотря на то, что только в прошлом году более семи миллионов человек в США получили переломы? – просвещаю его. – Что среднестатистический взрослый человек ломает кости минимум два раза в жизни? Рори здоровый, подвижный девятилетний мальчик, поэтому, если верить статистике, удивительнее было бы, если бы он не сломал руку.
Смид вздыхает. Трет глаза. Потому что я нервирую его. Изматываю.
Прекрасно.
− Что еще привлекло ваше внимание в параде тревожных признаков?
− Арест Рори Мак–Куйэда, а также физическое насилие другого несовершеннолетнего по отношению к однокласснику в школе.
− Другого несовершеннолетнего зовут Рэймонд. И опять же, школьные ссоры свойственны всем мальчикам его возраста.
− Конечно, − Смид поправляет очки. – Но если сложить все эти происшествия вместе…
− Вы в курсе, что дети потеряли обоих родителей? Трагически? Неожиданно?
− Да, но…
− Вам не пришло в голову, что они таким образом реагируют на горе? Пытаются справиться с эмоциональной травмой?
− Однако…
Подхожу еще ближе. В голосе ярость. Потому что он не захотел тратить время, не стал утруждаться и навещать Мак-Куэйдов. А все потому, что считал, будто знает лучше других.
− Задумались ли вы хоть на секунду, что тревожных признаков так много, потому что и детей тоже много? Эти совершенно нормальные дети каждый день сталкиваются с какими–то событиями, и каждый справляется с ними по–своему, просто все одновременно!
− Нет. Вы не знает…
− Скажу вам, что я точно знаю, Декстер, – выплевываю слова. – Знаю, что вы разлучили этих малышей с единственной семьей, которая у них осталась. Вы оторвали их от единственного дома, который они знали! Дома, где они нужны, где их любят и, самое важное, где они в полной безопасности!
− Они не были в безопасности! – кричит директор агентства, тыча пальцем в Челси. – Она не способна…
− Вы понятия не имеет о смысле этого слова, даже если оно подойдет к вам и даст пинка под…
Судья стучит молотком, призывая к порядку.
Делаю глубокий вдох и заманиваю Смида в ловушку.
Просяще подняв руку, обращаюсь к судье:
− Еще один–два вопроса, ваша честь.
Она выглядит недовольной.
− Продолжайте.
Ровным голосом интересуюсь:
− Если бы Роберт и Рэйчел Мак–Куйэд остались живы, и тревожные признаки были бы те же самые, лишили бы вы их родительских прав?
Вот он, главный вопрос. Важнее озвученной мной статистики и приведенных контраргументов.
− Я имею дело с фактами, мистер Бекер. С истиной. И не собираюсь развлекать вас всякими гипотезами, − ядовито усмехается Смид.
Пока не вмешивается судья:
− Вообще–то, мне бы тоже хотелось услышать ответ, мистер Смид. Если бы дети находились под опекой биологических родителей, посчитали бы вы ситуацию достаточно ужасной − учитывая имеющуюся у вас информацию, − чтобы изъять их из семьи?
Хлопая выпученными глазами, тяжело сглатывает. Нервно жмется. Но он не такой дурак, чтобы врать судье.
− Насколько я могу предположить, ваша честь, если бы это была полная семья с двумя родителями, с биологическими родителями… нет, скорее всего мы не стали бы оспаривать опеку.
− А на учет в вашем агентстве вообще поставили бы? Сломанная рука, драка в школе, разогнанная подростковая вечеринка. Вы бы вообще узнали о существовании Мак–Куйэдов?
Опускает глаза и, поерзав, отвечает:
− Вполне вероятно, что нет.
Чистое попадание. Сокрушительный удар.
− Я с ним закончил, ваша честь.
Далее Смида допрашивает адвокат Агентства по делам детей и семьи. Снова он повторяет чушь о жутких последствиях и потенциальной опасности, которую несет с собой опекунство Челси. Затем ему позволяют покинуть трибуну. Сжав под столом колено Челси, встаю и вызываю ее в качестве свидетеля. Она приносит клятву и занимает место. Выглядит маленькой и испуганной.
Ловлю ее взгляд и улыбаюсь. Потом непринужденно опираюсь на стол.
− Вы нервничаете, Челси?
Посмотрев на судью, вновь переводит глаза на меня.
− Да, немного.
− Не стоит. Мы с вами просто разговариваем.
Кивает, и я начинаю:
− Расскажите мне о детях.
Челси вся светится, когда говорит о сильной и умной девушке, в которую превращается Райли, о не по годам бурной энергии Рори, которая однажды поможет ему добиться небывалого успеха. Улыбается, рассуждая о мягком нраве Рэймонда и что никому не удержаться от смеха, находясь в одной комнате с Розалин. Чуть ли не со слезами рассказывает о Риган и о том, как крошка учится у своих братьев и сестер; какой замечательный малыш Ронан, и как сильно ей хочется быть рядом и видеть, в какого чудесного мальчика он вырастет.
− Вам двадцать шесть, − замечаю я. – У вас была своя жизнь в Калифорнии – друзья, квартира, учеба. Вы отказались от всего этого и приехали сюда, чтобы позаботиться о племянниках и племянницах. Вы никогда не рассматривали вариант отказа от них? Чтобы служба опеки нашла им новые семьи?
Она приподнимает подбородок.
− Никогда. Ни на мгновение.
− Почему? – тихо спрашиваю.
− Потому что люблю их. Они мои. Вырастить их – самое важное в моей жизни. – Глаза полны слез, когда она поворачивается к судье: – Иногда это очень тяжело, ваша честь, но даже в такие дни они приносят столько счастья. Они для меня все.
Киваю Челси, давая знак, что она отлично справилась. Сажусь за стол. Теперь очередь адвоката агентства.
Женщина встает.
− Мисс Мак–Куйэд, какие у вас отношения с вашим адвокатом Джейком Бекером?
Тут же вскакиваю.
− Ваша честь, если адвокат противной стороны не хочет сказать, будто я представляю угрозу детям семьи Мак–Куйэд, этот вопрос совершенно не относится к делу.
− Согласна. Продолжайте.
И она продолжает. Пытается вывернуть происшествия с детьми в некое подобие халатности со стороны Челси. Но безуспешно. Если нет дыма, нет и огня.
Когда Челси отпускают, представляю показания педиатра, которые свидетельствуют о прекрасном здоровье детей и что все визиты для осмотра происходят вовремя. Также представляю заявления Софии, Стэнтона и Брента, подтверждающие компетентность Челси в качестве опекуна и что у нее есть поддержка. Агентство по делам детей и семьи придерживается своего первоначального заявления, с помощью которого добились выдачи ордера на изъятие детей. Наконец мы завершаем изложение доводов. Судья говорит, что все взвесит и примет решение как можно скорее. Объявляется перерыв.