− Он чмо, − припечатывает Рори.
− Он кажется не очень умным, − добавляет Рэймонд.
− Он зану–у–у–да, − вторит Розалин.
− Он красавчик, − не соглашается Райли. – Но ты можешь найти и получше.
Риган вставляет свои пять копеек:
− Нет!
«Молодец, коротко и ясно».
Челси смеется.
− Хорошо. Спасибо, что поделились своим мнением. Ваши чувства приняты к сведению. А теперь… − Машет рукой в сторону
лестницы. – Всем спать.
Когда начинаются стандартные стоны и жалобы, встаю на ее сторону:
− Хорош, ребята, не усложняйте себе жизнь. Рори, помоги Риган почистить зубы.
− Через минуту поднимусь пожелать вам спокойной ночи, − говорит Челси, когда они проходят мимо нее гуськом, как утята. Затем переводит глаза на меня. Взгляд суровый и многозначительный. – Можно тебя на минуточку? Немедленно.
Настроена решительно. Понимаю, что завелась, но не особо переживаю по этому поводу. Я и сам чертовски возбужден.
То есть я не в том смысле… в общем, вы поняли. Если хочет боя, я более чем готов. Целиком и полностью.
На взводе.
Долгий, потный, крушащий все бой… Черт! Да что, дьявол его возьми, со мной такое?
Как только дети исчезают наверху, выхожу, чеканя шаг, на темный двор за сердито топающей Челси. Резко захлопнув французскую дверь, не тратя времени, сразу приступает к делу:
− Это нечестно! Ты не можешь со мной так поступать!
− О чем ты?
− Настраиваешь детей против любого понравившегося мне мужчины. Мои любовные отношения − не предмет голосования!
Единственные слова из всей ее речи, которые доходят до моего сознания – «любовные отношения». Что, мать твою, это еще такое?
− У тебя есть любовные отношения? – спрашиваю с ужасом. Съеденный за просмотром фильма с детьми попкорн превращается в желудке в камень.
Тычет пальцем мне в грудь.
− Я имею право быть счастливой!
Тычок.
− Веришь или нет, Том находит меня соблазнительной!
Тычок.
− Ему нравится разговаривать со мной, проводить со мной время!
Тычок.
− Он хочет меня… пусть даже тебе я не нужна!
Хватаю ее за руку, резко разворачиваю и прижимаю спиной к стене. Задрав подбородок, испепеляет меня взглядом. Светло–голубые ледяные глаза полны ярости, лицо дерзкое и бесстрашное.
Способность рассуждать логически испарилась, едва Челси заговорила о других мужчинах. Последствия перестали волновать, когда она сказала, что я ее не хочу.
Будто это вообще возможно.
Теперь мной руководит лишь бездумный инстинкт. Эмоции, огонь, желание. Желание, чтобы мое прикосновение стало для нее сегодня последним. Мои губы подарят ей поцелуй на ночь. Мои, а не гребаного Тома.
− Я всегда хотел и буду хотеть тебя, Челси.
Прижимаюсь всем телом. Ее мягкие груди у моей груди, мое колено между ее бедер, где она теплая и нежная. Наши лица так близко, что дышим одним воздухом.
Брыкаясь, пытается вырваться из моих рук.
− Ложь! – шипит Челси. – Ты сам так сказал! Это − то есть я! − тебе не нужно.
Воспоминания о той ужасной ночи размыты. В голове всплывают непривычная нервозность, сожаления и с трудом подбираемые слова. Понятия не имею, что, черт возьми, я говорил.
− Правда? – Прижимаюсь теснее, давая почувствовать, как сильно на самом деле ее хочу. – Значит, я дурак. – Никак не могу на нее наглядеться. Каждый миллиметр – произведение искусства. Пухлые губы, румяные щеки, пульсирующая жилка на шее, говорящая, что она тоже меня хочет. – И даже хуже – я еще и лжец.
Накрываю губы Челси своими и впитываю стон, долгий и отчаянный. Когда освобождаю ее запястья, чтобы самому обнять любимую, она начинает хныкать и обнимает меня за шею, притягивая ближе. Ласкаю ее нижнюю губу и снова ныряю в сладость рта.
«Как же давно это было. Слишком давно».
Она выгибается, и мне хочется одного – подхватить ее и трахнуть прямо у стены.
Именно эта мысль меня и отрезвляет.
Черт, что я делаю? Ведь сказал ей, что все кончено, а сам… Твою мать, веду себя как дикарь.
Нежно снимаю ее руки со своей шеи и заставляю себя отступить, отодвинуться. Перевожу взгляд на камень, которым вымощен дворик. Что угодно, лишь бы не встречаться глазами.
− Челси, я… Это была ошибка. Это больше не повторится. Прости.
Сначала она ничего не говорит. Но я знаю, какие чувства ее обуревают. Ощущаю смущение и гнев, исходящие от нее тяжелыми волнами. Когда наконец поднимаю глаза, Челси скорее в гневе, чем в печали. Брови нахмурены, глаза стреляют голубыми искрами.
Разумеется, я – вот уж больной ублюдок! – возбуждаюсь еще больше.
И тут она начинает говорить:
− Знаешь, Джейк, я всегда понимала, что ты можешь быть той еще сволочью, если захочешь. Но никогда в жизни не подумала бы, что ты трус.
И уходит. Распахивает дверь и скрывается в доме.
А я чувствую себя последним дерьмом. Типа грязи на лапах Кузена Итта. Весь я – ничтожная крупица грязи на крошечном ноготке проклятой псины.
Глава 27
На следующий день, едва появившись в офисе, понимаю, что оказался на самом верху черного списка Софии. Она фурией влетает ко мне в кабинет и с размаху захлопывает дверь. Глаза мечут молнии, волосы чуть ли не дыбом. Упирается руками о стол и нависает надо мной.
Сразу же еще больше зауважал Стэнтона. При желании София может нагнать жути на кого угодно.
− Что, черт возьми, с тобой такое?!
− Если хочешь получить ответ, выражайся яснее.
− Ты играешь чувствами Челси. Это неприемлемо!
Очевидно, Челси выложила ей про наше общение в саду во всех подробностях. Интересно, что она сказала и какими словами живописала. Забавно, я совсем не возражаю, что София приняла ее сторону. Челси заслуживает хоть какую–то поддержку.
− Я же не специально. – Неубедительно. Чертовски неубедительно.
− Ты рвешь ей сердце на куски, Джейк. Она никак не может понять, что к чему.
Морщусь.
− Так что либо сри, либо слезай с горшка. Либо ты ей друг, либо что-то большее. Нельзя и на ёлку влезть, и жопу не ободрать.
− Да знаю я! – рявкаю. – Я ей просто друг.
Выпрямившись, София скрещивает руки на груди.
− Вот и веди себя соответственно.
Весь оставшийся день нахожусь в раздрае из-за нагоняя Софии. Концентрация ни к черту, поэтому заканчиваю работу пораньше и еду прямиком к Челси. Чтобы поговорить. Убедиться, что у нас все хорошо.
Потому что мне жизненно необходимо, чтобы отношения между нами не испортились.
На подъездной дорожке какой–то незнакомый белый «шевроле субурбан». Дверь не заперта, так что просто вхожу. В доме тишина. Прохожу на кухню. Через стеклянную заднюю дверь отлично вижу весь внутренний двор. На Челси комбинезон и крошечная белая футболочка. Блестящие волосы стянуты в пучок на макушке. Рядом по одеялу ползает Ронан. Челси лопатой, а может мотыгой, вскапывает овощные грядки.
И она не одна.
Рядом весело болтает и орудует своей собственной тяпкой Том Колдуэлл.
И он… отлично вписывается. Будто находится на своем месте: в доме с садом, похожей на половую тряпку собакой и гаражом на три автомобиля. Такие парни регулярно посещают родительские собрания и слеты бойскаутов. Они подходят друг другу, Том и Челси. Классическая тошнотворная сладкая парочка. Признание этого факта вызывает у меня рвотный рефлекс. В памяти всплывает свадебная фотография Рэйчел и Роберта Мак-Куэйд в спальне наверху. Без труда представляю на их месте Челси и Тома.