Челси начинает плакать. Делает шаг вперед.
− Больше не делай мне больно.
− Никогда.
− Не бросай меня снова.
− Не смогу.
Кидается мне в объятия и так сильно обнимает, что не могу вздохнуть. Лучшее ощущение на всем гребаном свете. Через секунду ее губы прижимаются к моим. Она обхватывает мою талию ногами, будто хочет стать еще ближе. Целует глубоко и крепко, словно не может насытиться. Впиваюсь пальцами ей в спину. Наши сердца грохочут как сумасшедние.
Посадив Челси на стол, прижимаюсь изо всех сил и задираю футболку, умирая от желания ощутить ее кожу.
− Дети, − выдыхает она.
Целую ее шею, ушко, прекрасное лицо.
− Мы их услышим. Раз шумят, значит все хорошо.
И мы их слышим сквозь окно, четко и ясно. Все еще играют и верещат. Радостно верещат.
Челси скользит язычком по моему, и у меня вырывается стон. Шепчет задыхаясь:
− Но они могут войти в любой момент. Могут нас увидеть.
Она права. «Черт побери!»
Обвожу кухню безумными глазами. Кладовая! Влетаю туда с Челси на руках, ногой захлопываю дверь и, заведя руку за спину, запираю замок.
Челси покусывает мои губы, посасывает мочку.
− Никогда не понимала, зачем здесь замок.
Я способен лишь выдохнуть:
− Замки – это здорово.
Губами чувствую ее смех. На секунду опускаю Челси на пол, и мы срываем с себя одежду. Затем подхватываю ее, закидываю ноги себе на талию и прижимаю к стене.
Обхватив член рукой, провожу головкой по нежным складкам. Черт, какая же она влажная и теплая! Аккуратно толкаюсь в нее, ведь с нашего последнего раза прошло уже какое-то время. Наконец вхожу до конца, и когда между нами не остается ни сантиметра пространства, Челси шепчет:
− Мне так тебя не хватало.
Начинаю плавно двигаться. Господи, как же хорошо! И правильно. Самое правильное, что случалось со мной в жизни.
Челси откидывает голову, я закрываю глаза. Покрываю поцелуями ее шейку. Шепчу, как она прекрасна. Что именно хочу с ней проделать. Как много она для меня значит.
Она сильнее сжимает руки, притягивает меня ближе ногами, запускает пальцы в волосы.
Тяжело дышит.
− Я… люблю тебя. О боже, Джейк… так сильно. Люблю тебя так сильно.
Чувств слишком много. Они захлестывают. И все равно хочется больше.
Напряжение нарастает, сжимается все туже, будто какая–то фантастическая пружина. По телу разливается чистейшее удовольствие, и я ускоряю толчки, подводя нас обоих к краю. Мы достигаем его одновременно, пульсируя и дрожа, стискивая друг другу руки, не в силах удержаться от стонов.
Тяжело дышу, прижавшись к ее щеке. Сердце колотится со скоростью звука. Наконец откидываю волосы с ее лба и всматриваюсь в ангельское личико.
− Значит любишь меня, да?
Челси улыбается сквозь слезы.
− Да. Я влюбилась в тебя, когда ты отнес меня, абсолютно больную, в кровать и пообещал, что все будет хорошо. Люблю каждую частичку тебя, даже то, что ты боялся показать. И хотя порой ты ведешь себя как полный придурок, все равно буду любить вечно.
Со смехом нежно ее целую.
− Рад это слышать.
Эту ночь провожу у Челси. Проследив, чтобы дети приняли ванну и легли спать, полночи проводим за разговорами. Строим планы. А оставшуюся часть ночи проводим не за разговорами. Во всяком случае, не за осмысленными.
На следующий день пишу заявление об увольнении и занимаюсь передачей дел, чтобы как можно скорее покинуть «Адамс и Уильямсон». В душе ни сомнений, ни сожалений.
Вдвоем с Челси ждем возвращения сорванцов из школы. Собираем их в любимой семейной гостиной обсудить планы.
− Знаю, может показаться, что мы торопим события, − сообщает Челси племянникам, пока я активно раскачиваю Ронана на ноге. – В восьмидесятые вышел фильм, ваши родители его обожали, называется «Когда Гарри встретил Салли»…
− Звучит стремно, − прерывает Рори.
− Сам фильм тоже стремный, − шепчу ему краешком губ.
Но Челси всё слышит.
− Ничего подобного! Фильм чудесный. В любом случае, смысл такой − когда встречаешь человека, с которым хочешь провести жизнь, мечтаешь, чтобы эта жизнь началась немедленно. – Смотрит на меня. – Именно это мы с Джейком и чувствуем друг к другу.
Вмешиваюсь:
− Но если вы, ребята, против, смело говорите. Говорить «нет» нормально, вы не заденете мои чувства. Я перееду сюда, только если вы все действительно этого хотите.
Переглядываются между собой. Обмозговывают. Даже странно видеть их такими притихшими.
− Вы переберетесь в спальню мамы и папы? – спрашивает Райли.
Подмигиваю любимой, ведь мы обсудили и это.
− Вообще–то, − говорит Челси, − мы подумываем кое–что переделать в моей комнате. Приспособить ее для двух человек, расширить ванную и гардеробную. А спальню ваших родителей было бы неплохо превратить в общую комнату. Где будем все вместе собираться. Можно поставить там бильярдный стол, огромный диван, новый телевизор…
− И игровой автомат!
Рори, очевидно, загорелся идеей.
Челси кивает:
− Я могу нарисовать на стенах все, что пожелаете. Даже можем покрасить их вместе.
− Оооо, оооо… я хочу бабочек! – кричит Розалин. – И единорогов, и радуги.
− И грузовики–монстры, − продолжает Рори.
− И скейтборды, − добавляет Рэймонд, и братья восторженно ударяют кулаком о кулак.
− И, − заканчивает Райли, − плакаты «One Direction» и «5 Seconds of Summer Fatheads» во всю стену.
− Да, обязательно все сделаем, − обещает тетя.
− Получится комната шизофреника, − бормочу я, а она смеется.
− Итак, ребятки, что вы скажете о переезде к нам Джейка?
− А можно мне будет съехаться с парнем, когда он у меня появится? – заранее прощупывает почву Райли.
Вот хитрюга.
− Конечно. Когда тебе исполнится двадцать шесть и будешь воспитывать шестерых детей, сможешь жить с бойфрендом, я и слова не скажу. А до тех пор даже не мечтай.
Я хитрее.
Райли закатывает глаза:
− Как скажешь. Я «за».
− Я тоже, − соглашается Рори.
Расплывшись в улыбке до ушей, Розалин бросается ко мне в объятия.
− Да, да, да!
− Согласен, − говорит Рэймонд.
Поворачиваемся к улыбающейся Риган, которая скрепляет сделку четвертым выученным словом:
− Да.
Вечером, когда дети заканчивают домашку и облачаются в пижамы, располагаемся в нашей берлоге посмотреть телевизор. На столе звонит мой телефон. Брент.
− Привет.
− Привет, как дела?
Смотрю на Челси.
− Честно говоря, просто потрясающе.
Она хихикает.
− Рад за тебя. Слушай, ты свободен завтра во время обеда? Хочу кое о чем с тобой поговорить. С ребятами тоже.
− Ага, свободен. А что?
− Ну, дело в том, что мне принадлежит одно здание…
− Тебе принадлежит целое здание?
− Да. Очень хорошее здание…
Эпилог
Год спустя
Офис, в котором работаю последние полгода, намного больше моего старого офиса, причем находится на верхнем этаже с угловым панорамным окном. И не приходится ни с кем его делить. Одну стену полностью занимают шкафы с юридической литературой, на столе гордо красуются семейные фотографии. У Брента, Софии и Стэнтона точно такие же кабинеты.