— Да, сводная, — сухо откликнулся Ямато. — Лучше тебе о ней не спрашивать.
— Почему?
— Потому что всё равно не буду рассказывать.
— Вы не очень ладите?
Ямато, как и обещал, проигнорировал вопрос. Я надулась. Ну ладно, не хочет говорить по душам со своей милой лженевестой — сам напросился.
— Значит, тебя не развозит только от детского шампанского?
Аспирант поперхнулся коктейлем.
— Я вчера познакомилась с Коноплёй, — ответила на его немой вопрос я.
— Лучше, если сразу с ней и завяжешь. Дури в тебе и без того хватает.
— Я о твоём друге Коле. Почему ты не сказал, что кто-то ещё приехал в село?
— Сама могла бы догадаться. "Погодная сигнализация" на него среагировала.
— Какая ещё такая "погодная сигнализация"?
— Локальная метеорологическая дестабилизация, возникающая при вторжении в зону аномалии чужеродного элемента из внешнего контура.
Я уставилась на лженаречённого, как пещерный человек на реактивный истребитель.
— Крутой Куяш располагается на территории аномальной зоны замкнутого типа, — попытался разъяснить он. — Внутри этой зоны погодой управляет озёрный дух. Все, кто находится за пределами аномальной зоны, для духа чужеродные элементы. Когда новые люди пересекают границу контура в первый раз, возникает резонанс, вызывающий погодные аномалии. В твоём случае это был снег посреди лета, в моём — град, а недавно опять шёл снег. Догадайся почему.
— Из-за Конопли, — потрясённо выдохнула я.
— Так быстро поняла? — с издёвкой восхитился аспирант. — Невероятно!
— Ну извини, в моём институте аномалистику не преподают, — обиделась я. — Мог бы и раньше рассказать про "погодную сигнализацию". Жалко что ли?
— Да, жалко. Времени.
— То есть, хочешь, чтобы я тебе помогала, но при этом не собираешь ничего объяснять?
— Пока проблем от тебя больше, чем помощи.
— Вот как? А я тут придумала, как невзначай расспросить Жозефа о вамперленах, — вконец разобидевшись, соврала я. — Но раз ты такой умный, сам попробуй его разговорить.
Я сложила руки на груди и надуто уставилась в окно.
— Ладно, — налюбовавшись моим непреклонным профилем, пошёл на попятную фольклорист, — если ты этого действительно хочешь, я позволю тебе участвовать в исследованиях.
Его величество мне позволит, видите ли. Я презрительно фыркнула.
— Это расценивать как отказ? — с надеждой спросил аспирант.
— Нет, — назло возразила я. — Меня устраивает твоё предложение. Только пообещай, что я стану полноправным членом команды, а не девочкой на побегушках.
Ямато посмотрел на меня как учитель на первоклашку, попросившего обращаться к нему на "Вы" и по имени отчеству.
— Или так или каждый сам за себя, — отрезала я. — Попросишь о чём, даже пальцем не пошевелю. И шантажировать Версалями меня больше не надо — мы теперь в одной лодке и, если потонем, то вместе. Зато я могу тебя в любой момент из дома выпроводить, не забывай об этом.
— Ты мне угрожаешь? — Аспирант с трудом сдерживал улыбку. — Как мило.
— Думаешь, я шучу?
— Думаю, ты в команде. Хочешь пройти боевое крещение? — Не дожидаясь ответа, он шутливо откашлялся в кулак и тоном героев американских боевиков произнёс: — Добро пожаловать в спецотряд, солдат! Держите свой боевой шлем! — С этими словами лженаречённый перегнулся через стол и нахлобучил мне на голову опустевшую кастрюлю.
Эта внезапная выходка огорошила меня, но ещё больше — возмутила. Что ж, сам напросился.
— Есть, сэр! — протаранив своим бронированный кастрюлей лбом неудачно подставленный лоб аспиранта, злорадно отрапортовала я.
Напряжённо замерев в такой позе, мы испытующе сверлили друг друга взглядами. Впрочем, я тут же забылась и начала разглядывать в агатовых глазах аспиранта отражение своего носа. (Он действительно у меня такой большой или это только кажется из-за преломления?) Ямато тоже не спешил отстраниться. Чувствую, так бы и стояли мы до вечера, как два сцепившихся рогами оленя, если бы в дело не вмешались остатки волшебного зелья, склизкой зелёной струйкой заструившиеся со стенок перевёрнутой кастрюли вдоль моей переносицы.
— С вас течёт, солдат, — озвучил процесс лженаречённый.
— Вашими стараниями, сэр — отозвалась я. — Слижите?
В следующее мгновение я с визгом отскочила к стене, потому как "сэр" действительно коснулся языком кончика моего носа.
— Сдурел что ли? Шуток не понимаешь?
— Сама же попросила. — Левый краешек губ аспиранта пополз вверх, предвещая одну из самых гадливых его ухмылок. — Только не говори, что я украл твой первый поцелуй в нос.
Чтобы хоть как-то скрыть свою приближающуюся по цвету к томату физиономию, я надвинула кастрюлю по самый подбородок. Ямато прыснул. И представить не могла, что этот вечно всем недовольный эгоист умеет смеяться. А вот мне, напротив, хотелось плакать. Что если и мой суженый вот так же отреагирует, когда узнает, что я за двадцать лет жизни ни разу не целовалась с парнями даже в щёчку? Я же тогда умру со стыда на месте… Может, наловить в пруду "заколдованных принцев" и хоть на них потренироваться?
Стоило подумать о лягушках, как одна из них прискакала под окно моей комнаты. Поначалу я решила, что Вадька просто остановился у нашего дома по пути к своему — мало ли, шнурок развязался, — но когда я, пытаясь отвлечься от безрадостных мыслей, прослушала двухчасовой альбом Дины Беляны "На берегу моря" и снова выглянула в окно, он всё ещё в нерешительности мялся под нашим забором. Любопытство победило, и я, нехотя стащив наушники, вышла узнать, что ему нужно.
— Ты что-нибудь хотел? — подойдя к калитке, подчёркнуто вежливо спросила я.
— Вот. — Вадька, виновато опустив голову, протянул мне куцый веник.
— Санитарный день сегодня что ли? — Мой озадаченный взгляд скользнул по улице в поиске бригады уборщиков, организованной из жителей окрестных домов.
— Цветы это. Полевые. Жара стояла, вот они и подсохли, — смущённо пробормотал бывший поклонник. — Мириться давай.
Я обомлела.
— Сегодня что, первое апреля?
— Да нет, вроде, — вконец стушевался паренёк.
— А чего это ты тогда?
— Ну, я тут подумал, может оно всё того, враки, что о тебе толкуют, — Вадька сконфуженно пнул ногой камушек. — Может, оно, это, и не шалава ты вовсе.
— Поразительно! И как же тебя озарило?
— Ну… Сказали, что проверить можно.
— Это как же?
Готовясь к глумлению над новой революционной теорией по различению шалав и нешалав, я привела в состояние боевой готовности весь свой запас язвительности. Увы, извлекая из глубин сознания едкие боеприпасы, я на пару секунд утратила бдительность и не заметила, как лицо Вадьки вплотную приблизилось к моему. Когда я сообразила, что происходит, омерзительный слюнявый вантуз уже закончил орудовать на моих губах.
Душа, взвыв от отвращения, покинула осквернённое тело. Взмывая вверх, я увидела стремительно удаляющиеся дом, сад, пыльную дорогу и на ней две маленькие фигурки, одна из которых принадлежала мне. Затем, словно подброшенный мяч, влекомый назад силой тяготения душа замерла и начала своё стремительное падение. Впрочем, скорее всего, видение это было лишь вызванной шоком галлюцинацией, и потемнело в глазах у меня вовсе не от столкновения рухнувшей с неба души и тела.