Фольклориста аж передёрнуло. Злобно сузив глаза, он зыркнул на Бадю так, будто хотел испепелить взглядом, а потом, не сказал ни слова, быстро зашагал прочь. Я едва поспевала за ним.
Обогнув озеро, мы побрели вдоль опушки леса в неизвестном мне направлении. В ногах возмущённо хлюпало, а с волос и одежды траурно капало. Лженаречённый снял мокрую ветровку и теперь красовался в не менее мокрой футболке, облепляющей тело. Я больше не могла поднять на него глаз. Дело в том, что парни с атлетической фигурой были моим тайным фетишем. Мне нравилась природная статность и пропорциональность Жозефа, но всё-таки это не шло ни в какое сравнение с трепетом, который зарождался в моей груди каждый раз, когда во время футбольного матча в эфире крупным планом показывали рельефные изгибы натренированных мышц игроков.
Из-за того, что взгляд мой не мог отклеиться от земли, я постоянно цеплялась за ветки деревьев. Ямато язвительно заметил, что я похожа на болотную кикимору и без гнезда на голове, на что я, к его недоумению, отреагировала ещё ниже опущенной головой и раскрасневшимися щеками. К счастью, аспирант не догадался, что причина тому он, а не очередной приступ скудоумия. Раздражало в этой ситуации то, что моего мнения по поводу выбора объекта для восхищения проклятый организм не спрашивал: сначала ему вздумалось обдать меня запоздалым перегаром любви к Эдику, потом лишить разума из-за Жозефа, а вот теперь он пытается зародить в моей душе сомнительные чувства к человеку, которого я в последнюю очередь хотела бы видеть в своих чистых девичьих фантазиях.
Чтобы хоть как-то отвлечься от растлевающих мыслей о подтянутых футболистах, в ряды которых неосознанно был занесён и мой лжевозлюбленный, я переключилась на размышления о судьбах героев "Войны и мира". Увы, думы эти увенчались тем, что я начала воображать томно смотрящего на меня князя Андрея в мокрой, эротично облепляющей торс майке с эмблемой клуба "Спартак" и с футбольным мячом под мышкой. На этом мысленное осквернение нетленных литературных персонажей завершилось, ибо, споткнувшись о скрытый в траве корень дерева, я упала прямиком в чьи-то объятья.
— Опа! Аккуратней, — засмеялся мягкий, заботливый голос.
Я подняла глаза и узрела над собой Коноплю.
— Как успехи? — обратился он к моему спутнику.
— Получилось не совсем так, как планировали, но в целом удачно. — Тот передал экологу небольшое устройство, которое до этого отцепил от края моей юбки. — Это на лабораторный анализ и ещё внепланово пару литров можно выжать из нас.
— Отлично, — алчно потирая руки, просиял эколог, и тут же поставил передо мной большое железное ведро. — Ну-с, приступим.
Я поспешно отвернулась, так как к нам подошёл Ямато и начал выжимать воду из своей ветровки.
— К тебе это тоже относится, — нетерпеливо воззрился на меня эколог.
Аспирант тем временем покончил с ветровкой, и теперь стягивал с себя футболку. Порозовев до кончиков ушей, я неуклюже, как избушка на курьих ножках, обратилась к лесу передом, к парням задом.
— Может, ты стесняешься при нас? — осенило Колю.
— Да! — воскликнула я с ликованием жертвы кораблекрушения, завидевшей на горизонте спасательный катер.
Конопля проводил меня за какую-то гору мусора, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся шалашом, и всучил в качестве сухой одежды какую-то тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся халатом. Размеры у нас с экологом не совпадали как минимум вдвое, так что пришлось обернуться полами несколько раз. Походила я в таком наряде не то на зажиточного барина, не то на тряпичную бабу с самовара, зато согреться удалось на удивление быстро.
Окончательно прийти в себя после купания в ледяной воде помог костёр, который организовали ребята, пока я осматривала шалаш, по всей видимости, служивший Конопле домом.
— Сейчас что-нибудь перекусить сварганим, — задорно хлопнул в ладоши эколог, когда я, наконец, вернулась на поляну.
— Ух ты, никогда не пробовала еды, приготовленной на костре, — обрадовалась я.
Ямато пренебрежительно фыркнул. Теперь он был облачён в безразмерную рубашку Конопли и штаны, едва доходившие до середины голени. Выглядело весьма комично, зато я вновь могла спокойно на него смотреть.
Спустя полчаса мы, рассевшись по брёвнышкам вокруг костра, приступили к поглощению горячей похлёбки по Колиному уникальному рецепту (уникальность заключалась в отсутствии всякого рецепта в принципе). Весь свой набор походной посуды Конопля отдал нам. Сам же Карлсон, который живёт в шалаше, хлебал прямо из котелка черпаком. Со стороны смотрелось умильно.
— Ну так как, Ямада тебя не обижает? — в мгновение ока осушив котелок, сделал попытку завязать разговор эколог.
— Только этим и занимается, — честно призналась я.
— Сказал человек, который пытался меня утопить, — вернул шпильку лженаречённый.
— Сам виноват. Зачем было заставлять меня облачаться в идеальную для заплыва топором одежду и тащить к безлюдному озеру?
— Это на моей совести, — взял на себя огонь Конопля. — Понимаешь, в строении здешних растений много аномалий, и после ряда опытов я пришёл к выводу, что причина в воде, которую всасывают корни. Поэтому я попросил Ямаду взять из священного озера пробу на анализ.
— Я прикрепил к внутренней стороне юбки прибор для автоматического забора воды, — пояснил фольклорист. — Чтобы он держался, необходима плотная грубая ткань.
— Значит, ты всё-таки хотел кинуть меня в озеро?
— Тебе достаточно было зайти в воду по щиколотку.
— К чему такие изощрения? Разве нельзя просто подойти и набрать воды?
— Мы стараемся своими действиями не привлекать внимания озёрного духа, — откликнулся Конопля. — Пока мы не выясним, что это за форма жизни и насколько она разумна, лучше быть предельно осторожными.
— Так ты тоже веришь, что у нашего села есть дух-хранитель?
— Я человек науки, — пожал плечами эколог, — поэтому могу подтвердить только то, что в Крутом Куяше есть что-то, находящее вне её системы знаний. Духи, воскресшие мертвецы и прочий мистицизм — это уже по части Ямады.
Мне хотелось ещё о многом расспросить Коноплю, но я боялась, что Ямато мои вопросы покажутся глупыми, и он опять начнёт издеваться. В итоге мы почти весь вечер проболтали о разных мелочах, много смеялись, но ничего полезного я больше не узнала. Лишь в завершении дня, когда мы с лженаречённым, переодевшись в уже подсохшую одежду и распрощавшись с Колей, двинулись в обратный путь, ещё одна непостижимая особенность Крутого Куяша открылась передо мной.
Мы уже миновали большую часть луга, простиравшегося между раскинувшимся на холмах лесом и притаившимся в низине селом, когда я решилась задать один из терзавших меня вопросов.
— Ладно, от болот до этого леса далеко, так что насчёт Версалей я не волнуюсь, но дух озера… вдруг он сделает что-нибудь с Колей, если пронюхает, чем он тут занимается.
— Не пронюхает.
— Но погода же на Колю отреагировала. Значит, дух чувствует, что в его владения проник кто-то новый. Разве нет?
— Дух чувствует только тех, кто находится в пределах погодного контура, дальше его влияние не распространяется. А Конопля сейчас вне аномальной зоны.
— С чего такая уверенность? — меня возмутило спокойствие, с которым фольклорист относился к опасности, грозящей его другу. — Разве это можно проверить?