- Ну так и мылся бы с ним.
Пока парни препирались, Бадя успела отойти от меня и теперь настороженно разглядывала Колину ношу.
- Ох, это Жозеф? – Девочка посветила фонариком на вамперлена, убеждаясь в своём предположении. – Зачем вы его похитили?
- Он ранен, – объяснила я. – А ещё надышался фимиамом и потерял сознание. Надо ему как-то помочь.
- Как? – приподняла бровки староста.
- Я думала, ты знаешь.
- Говорила же, мы ничего не сможем для него сделать, - натянуто улыбнулась Ляля.
- Но не бросать же его на улице!
Ответом мне была многозначительная тишина.
- Он может замёрзнуть.
- Двадцать градусов выше нуля, - скептически хмыкнул Арч.
- Или вообще не очнуться.
- Тогда мы тем более ничем ему не поможем, - отвергла и этот аргумент Ляля.
- Его отец погиб по моей вине!
- Как не стыдно присваивать чужие лавры! - возмутилась Дина.
Я с надеждой воззрилась на Бадю.
- Мы не можем пустить врага в подземный храм, - не дала ей ответить Ляля. - Ты же сама понимаешь.
- Он не враг, - возразила я. – Возможно, Николя и замышлял что-то, но Жозеф невиновен.
- Откуда такая уверенность? – Старосту мои слова, кажется, заинтересовали.
- Он спас мне жизнь, когда мы были едва знакомы, и продолжал защищать несмотря на то, что я узнала его тайну. Кроме того, он неоднократно выбалтывал мне секреты отца. Про тайник, например. И кровь добывать с собой брал. Вы, конечно, можете считать, что Жозеф это делал с каким-то злым умыслом, но, по-моему, он просто балбес, милый и безобидный.
Бадя отвела взгляд: похоже, мои доводы не слишком её убедили. На лице Ляли играла заботливо-сочувственная улыбка…ясно говорившая: «нет».
Я проиграла. Но бросить Жозефа всё равно казалось неприемлемым. Может, переночевать с ним у тёти?
- Иосиф Чегуренко, двадцать четыре года, три младшие сестры и одна старшая, родился и вырос в городе Волжском Волгоградской области, четыре года назад закончил сельскохозяйственный техникум. Исчез во время выпускного, несколько месяцев считался пропавшим без вести, потом вышел на связь с одной из сестёр. Дома не появляется, но регулярно переводит семье деньги. Каждую субботу ездит в Красинское почтовое отделение, где есть точка доступа в Интернет, чтобы разослать электронные письма семье и друзьям, а также скачать пару-тройку порнофильмов. Пароль на почтовом ящике на редкость глупый. Как, впрочем, и сам болотный упырь Ёся.
Я с раскрытым ртом слушала Ямачо. Остальные тоже: когда фольклорист замолк, никто не проронил ни слова.
- Он не злодей, - не дождавшись реакции, подытожил аспирант, - он дебил, причём, как и сказала Аня, весьма безобидный.
От лженаречённого поддержки я ожидала в последнюю очередь и даже теперь, получив её, не могла поверить.
- Да уж, - первым в себя пришёл Арч, - странные у тебя интересы.
- А я ещё в детстве замечала за ним сталкерские повадки, - ядовито добавила Дина.
Я, проигнорировав их, с надеждой посмотрела на Бадю.
- Ладно, - сдалась девочка. – Постараемся его выходить.
Ляля начала возражать, но староста стояла на своём:
- Я тоже считаю, что Жозеф не опасен. К тому же, нам совсем не обязательно заносить его в храм: в стороне от лестницы есть отдельная, изолированная комната – там и положим. У кровати будем по очереди дежурить, а когда в себя придёт, скажем, что обнаружили его раненого на лугу и решили помочь.
Так мы и сделали. Я рвалась дежурить у кровати больного первой, но в сиделки меня не допустили из-за фимиамового аромата, который не исчез даже после душа. Ямачо и Арча от сей работы также освободили. Их ждало другое, куда более неприятное задание: спрятать тело Николя Версаля. Арч, смачно зевнув, объявил, что до рассвета на луг никто не сунется, и ушёл спать. Ямачо последовал его примеру. Я тоже вернулась в свою комнату, но заснуть не удалось. Нет, меня не терзали трогательные воспоминания, связанные с Николя – таковых просто не было, но чувствовала я себя на редкость паршиво, будто это не Версаля Дина убила, а что-то чистое и светлое внутри меня. «Ральф рыдал над прежней невинностью, над тем, как темна человеческая душа, над тем, как переворачивался тогда на лету верный мудрый друг по прозвищу Хрюша», - всплыли в памяти строки из «Повелителя мух», ещё одной горячо любимой мной книги, и я, уподобившись Ральфу, залилась слезами. Я рыдала, как младенец, оплакивая свою душу, запачканную убийством, прежнюю невинность и сильнее всего - Хрюшу, потому что этот литературный персонаж заслуживал сочувствия куда больше, чем Николя Версаль.