- Псссссс! – раздался громкий призывный шёпот.
Я обречённо оглянулась и встретилась взглядом со светящимися радостью глазами Жозефа. Ирония судьбы жестока: стоило мне перестать желать всеми фибрами души наткнуться на Куяшского Аполлона в библиотеке, как это случилось. Стоило мне прекратить мечтать о разговоре с ним и начать грезить о бананах, как он сам стал на этот разговор напрашиваться. И почему из всех законов мироздания на мне исправно работает только закон подлости?
- Привет, красавица, - ослепительно улыбаясь, подмигнул мой кровососущий друг.
Надо же, как недосып красит девушку! Ещё недавно была затюканной ботаншей, а тут раз – и преобразилась. Интересно, что же превратило меня в эдакую прелестницу: отёкшие веки или залегшие под глазами тени?
- Привет, Ёся, - с издёвкой, которую Жозеф как всегда не заметил, поздоровалась я.
- Тсссс! – Черноглазый обольститель испуганно приложил палец к губам. – Моё настоящее имя – наш секрет. Я же поклонниц потеряю, если откроется, что я не француз.
- Думаю, вон ту с бананами это не остановит.
- Конфетка, а не девушка, правда? – мечтательно вздохнул красавец.
Я скептически хмыкнула. И почему почти любой мужчина может отличить ровную стену от кривой, но хорошо заштукатуренной, но ни один – хорошо заштукатуренную девушку от красивой? Ведь ясно же, что если смыть с брюнеточки с десяток слоёв искусно наложенного макияжа, она ровным счётом ничего не будет из себя представлять.
- Меня девушки не привлекают, так что не берусь судить, - пренебрежительно пожала плечами я.
- А, ну да, у тебя же есть жених.
- Смею уверить, они меня не привлекали и до его появления. Если тебе она так приглянулась, что ж ты не ответил взаимностью на её заигрывания?
- Да я не могу, - Жозеф печально вздохнул. – Я ж не человек.
- Боишься, что раскроет?
- Ну, и это тоже, - отчего-то вдруг смутился мужчина и, пресекая дальнейшие расспросы, сменил тему. - Как дела?
- Как всегда отлично, - не без самоиронии отозвалась я. - Если ты хотел узнать насчёт денег, то не беспокойся, я не потратила ни копейки. Всё верну.
- А, деньги. Да я уже и забыл про них.
- Тогда зачем же ты меня окликнул?
- Да так, просто поговорить, - Жозеф одарил меня таким ласковым взглядом, о котором я раньше и мечтать не смела. Сердце не выдержало и учащённо забилось, позорно дезертировав из рядов органов, объявивших болотному упырю забастовку. Ну и ладно, главное, что разум на моей стороне. Как там у Дины? «Детка, запомни - любви не бывает, это в тебе гормоны играют», - поразительно верные слова.
- Отец очень обрадовался, когда услышал, что с тобой всё в порядке, - продолжал Куяшский Аполлон. - Просил передать, чтобы обязательно зашла в гости. Хочет лично извиниться и потолковать по душам. А то ему про свои любимые книги даже поговорить не с кем.
- Ясно, будем считать, что мы помирились, - натянуто улыбнулась я, вовсе не собираясь принимать приглашение: сколько бы Версаль младший не убеждал меня в доброжелательности своего отчима, а всё равно при одной мысли о нём мурашки по коже. - Что читаешь?
- Да вот, изучаю прошлогоднюю подшивку журналов Южно-Африканского центра по исследованию аномальных явлений.
- И как? Пишут что-нибудь интересное?
- Про то, как вернуть вамперлену человеческий облик, увы, ничего.
- Ясно... - Неожиданно мне в голову пришла отличная идея, как помочь одновременно и Жозефу, и Ямачо, коего я, в свете последних событий, считала своим долгом отблагодарить. - А хочешь с моим женихом посоветоваться? Он немного разбирается в фольклористике.
- Нет, - всполошился Жозеф, - никто не должен знать!
- Ну, так ты не прямо, просто поинтересуйся как бы между делом. Скажи, что друг-студент для доклада попросил.
- Нет! Он догадается, зубом чую. Нельзя доверять человеку, чьи предки воздвигли Великую Китайскую стену.
- Он японец.
- Тогда тем более. У них там развитые технологии. Вмонтирует незаметно какой-нибудь жучок в голову, и поминай, как жрали.
Я с силой закусила губы, чтобы не засмеяться: перед глазами предстал Ямачо с жучком (колорадским) в руке, с садистской ухмылкой подкрадывающийся к Жозефу, который, ничего вокруг не замечая, усердно скалится в надежде, что его зуб что-нибудь учует.