- Кстати, а где он? – Люся возбуждённо закрутила головой. – Как так получилось, что я ещё ни разу его не видела.
- Где-то здесь, - пространно ответила я, радуясь, что на чувствительный нюх лженаречённого Люсины духи подействовали не хуже пахучих ферментов скунса.
- Красавец, наверное? И богатый? – с неистовым блеском в глазах набросилась на меня самопровозглашённая подруга.
Я тяжело вздохнула. Ну, почему я должна обсуждать одну ошибку природы с другой? Кто-нибудь, избавьте меня от этого!
Словно в ответ на сию безмолвную мольбу Люся, мгновенно потеряв интерес к моей личной жизни, захлопала в ладоши и восторженно завизжала:
- А-а-а! Жозеф! Жозеф тут!
Я обернулась и увидела Куяшского Аполлона. Он тоже заметил меня. Но не успела я кивнуть в знак приветствия, как лёгкое движение в зале всколыхнуло стоящих у двери людей, словно чья-то незримая рука решила поменять расстановку шахматных фигур на доске. Пешки отступили, открывая моему взору чёрного короля. Рядом с Жозефом стоял Николя. Он по-прежнему казался мне самым ужасным из того, что я повидала в жизни, но сегодня, по крайней мере, его кожа не просвечивала и имела естественный для человека розоватый оттенок.
- Ого, даже Николя тута! – не замечая бледности, в момент стёршей с моего лица все положительные эмоции, захлопала в ладоши Люся. – Надо автограф взять! Есть бумажка с ручкой?.. Эй, Аннет? Э-эй?
Девица замахала рукой перед моим носом. Когда она убрала её, Николя уже снова скрылся в толпе.
- Прости. - С дрожью в голосе совладать удавалось плохо. – Ни ручки, ни бумаги нет.
Подавив желание пуститься наутёк, я завертела головой, надеясь высмотреть в толпе Ямачо. Попытка оказалась тщетной, зато у полукруглой сцены я обнаружила Бадю и Лялю. Подруги о чём-то горячо спорили, причём на полном серьёзе, а не шутливо, как обычно. Прежде, чем я успела к ним приблизиться, староста, раздражённо выплюнув какую-то короткую фразу, убежала прочь. Ляля же изящными маленькими шажками поднялась на сцену и несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание.
- Дамы и господа, - приветливо начала она.
- Нету таких! Только бабы да мужики! – раздался из толпы голос не первой трезвости. Остальные поддержали его дружным хохотом.
Ляля, добродушно рассмеявшись, продолжила:
- Бадигульжамал пришлось покинуть нас из-за плохого самочувствия, поэтому вести вечер буду я.
По толпе пробежал разочарованный шепоток, но девушка сделала вид, что ничего не заметила.
- Раз уж такой талантливый и известный человек, как Николя Версаль, почтил нас своим присутствием, будет великим упущением не предоставить ему слово. - Ляля посмотрела куда-то в скрытую от моего взора часть зала. – Николя, прошу.
Мощная туша Версаля, словно арбуз в полиэтиленовый пакет затянутая в старомодный фрак, поднялась на сцену.
- Добрый вечер, - отрывисто проговорил он глухим лающим басом. – Всё, что хотел сказать, я уже написал в своей последней книге. Она поступит в продажу буквально на днях. Если хотите узнать, что я хотел сказать, купите её. А сейчас давайте не будем отвлекаться на слова и сразу приступим к делу. Вижу, все наелись и теперь желают это дело как-то растрясти. Что ж, возьму на себя честь открыть первый танец.
Под бурные аплодисменты и одобрительные выкрики, Николя спустился в зал. Все присутствующие тётки, а также некоторые особенно наглые бабки мгновенно обступили его. Я, облегчённо вздохнув, снова принялась искать лженаречённого с твёрдым намерением заставить его немедленно проводить меня домой. Люся, как сорока, продолжала трещать над ухом о всякой ерунде, но неожиданно её болтовня смолкла. В тот же момент я заметила, что вновь стала центром всеобщего внимания. Подумав, что виновата одежда, я придирчиво оглядела себя. Всё было в порядке: никаких задранных юбок или прилипших к подошве кусков туалетной бумаги.
Зато, едва я обернулась, не в порядке всё стало со мной. Прямо напротив, в приглашающем жесте протягивая руку, стоял Николя Версаль. Не помня себя от страха, я попятилась назад, но за спиной уже поджидала заботливая Люся.
- Вот везучая, - завистливо прошептала она. – Ну жешь, не тушуйся.
С этими словами девушка толкнула меня прямо в объятия болотного упыря. От соприкосновения с дряблой, словно бы припухшей кожей его рук, меня передёрнуло.
Ночной кошмар, зловеще улыбнувшись, закружил меня в вальсе. Цепляясь преисполненным страдания взглядом за мельтешащие вокруг фигуры, я узнала в одной из них Жозефа. Лучащийся радостью Куяшский Аполлон показывал мне два поднятых вверх больших пальца. «Всё отлично», - по-видимому, пытался сказать он. Какое, к чёрту, отлично?