- Да я тоже. Но имя-то её на слуху. Она же была нашей местной знаменитостью.
- Может быть, где-то и слышала, – отмахнулась я. - А почему «была»?
- Алима пропала несколько лет назад. Поговаривают, её исчезновение – дело рук НЛО.
- Ну так лучшего конца для себя уфологу и не пожелать. Что может быть лучше, чем бороздить космические просторы вместе со своими любимыми зелёными человечками?
Возражений у Коли не нашлось, и мы, поболтав ещё немного о всякой чепухе, вернулись к шахматной партии. Я изо всех сил пыталась сосредоточиться на игре, но мысли постоянно возвращались к разговору с лженаречённым. Вообще-то мне и самой хотелось сделать хоть что-то полезное, но, увы, при всей готовности проскакать по горящим избам на безудержном коне, я и понятия не имела, как подтолкнуть Жозефа к откровенности, не навлекши на себе подозрений. Размышления на эту тему ни к чему не привели, разве что шах и мат я схлопотала куда раньше, чем могла бы. В конечном счёте я махнула рукой на составление хитроумного плана, и решила для начала хотя бы просто подкараулить Куяшского Аполлона в библиотеке.
Осуществила свои намерения я на следующее же утро, благо бессонница позволила мне покемарить всего пару часов, после чего патетическими призывами проснуться и петь сорвала с постели. Пелагею Поликарповну моё раннее появление на рабочем месте так удивило, что она даже забыла дать мне задание. В итоге всё утро я была предоставлена сама себе и, чтобы сделать хоть что-то полезное до прихода Жозефа, занялась обследованием стеллажа, который прежде опасливо обходила стороной. Он располагался на самом видном месте, прямо под уродливым портретом автора, чьи «шедевры» тяготили ни в чём не повинные полки.
Книги Николя вызвали у меня такое же отвращение, как и сам писатель: стиль автора отличался редкостной аляповатостью и бедностью слога. Пролистав с десяток иллюстрированных изданий, являвших собой наискучнейшие биографии бездарных молодых музыкантов, я наткнулась на жизнеописание самого Версаля старшего. Разумеется, в книге не было ни слова об упыриной сущности писателя. В автобиографии он представлял себя простым французом, который с детства грезил о далёкой России и к сорока восьми годам таки решился на переезд в край своей мечты. О детстве и отрочестве Николя умалчивал, ограничившись парой стандартных фраз о живости своего характера. Зато сразу после лаконичного перечисления оконченных учебных заведений следовал подробный рассказ о знакомстве с каким-то итальянским аристократом по имени Леонардо Гуччини. Спустя пару десятков страниц, этот якобы благороднейший из ныне живущих господин перетянул всё повествование на себя. Николя же предстал в роли эдакого скромного Ватсона, самоотверженно конспектирующего важнейшие жизненные вехи человека, куда более достойного внимания потомков, нежели он сам. В итоге по прочтении книги я знала о Леонардо всё, начиная с его любимого блюда и заканчивая названием каждой газеты, мельком помянувшей его славное имя всуе, но ничего ценного о самом Николя. Раздосадованная, как пассажир плацкартного вагона, обнаруживший, что его место – боковушка у туалета, я уже собиралась захлопнуть бесполезную книгу и вернуть её на полку, когда за спиной нарисовался Жозеф.
- Привет, - коснулся уха его приятный мелодичный голос. - Как дела?
- Отлично, - машинально выдала я дежурную фразу. - А у тебя?
- Ну… - Вамперлен задумчиво почесал нос. - Славно покушал. Да и вообще день хорошо проходит.- Он с интересом посмотрел на книгу в моих руках. - А ты, что это, увлеклась творчеством отца?
- Что-то вроде того, - натянуто улыбнувшись, я поспешила водрузить автобиографическое графоманство Версаля старшего на место.
- Ну и как?
- Если честно, не очень.
- Я тоже так думаю, - оживился Жозеф. – Отец пишет отстойно. Не мудрено, что его книги почти не продаются.
- На что же вы тогда живёте? – сорвалось с моих губ прежде, чем я осознала бестактность сего вопроса.
Версаль младший настороженно осмотрелся по сторонам – не подслушивает ли кто, – и заговорщическим шёпотом сообщил:
- У отца есть могущественный покровитель. Имя не могу сказать. Это секрет.
- Уж не Леонардо Гуччини ли? – в шутку предположила я.
- Как ты узнала? – Лицо Жозефа вытянулось от удивления.
- В книжке прочитала. - Мой глаз нервно дёрнулся, реагируя на абсурдность ситуации.
- Отец об этом написал? А мне говорил – рот на замок. Интересные дела. Чего ещё там в этой книжке?
- Ничего особенного, про образование своё пишет, про возраст. Кстати, ему и правда около пятидесяти?