От мельтешения вагонов голова пошла кругом. Казалось, что поезд остановился, а мост, напротив, качнулся и поплыл в противоположную сторону. С трудом, я всё же оторвала взгляд от зелёной ленты состава и перевела его на неподвижный объект: кучу глины у конца моста. Мир сделал вокруг меня ещё пару вялых витков и остановился. Зато зашевелилась сама куча. Опасливо прижимаясь к ограде, она вползла на переход. Я зажмурилась, потрясла головой, прогоняя видение, и снова посмотрела на мост – куча не исчезла, напротив, успела подобраться ближе. Теперь я могла различить у неё голову и лапы.
Последний вагон прогромыхал мимо, и, тревожно проводив его взглядом, существо уже без всякой опаски зашлёпало по шатким плитам. Приземистое, с узкой, вытянутой мордой, оно больше всего напоминало бобра, но было слишком велико для него. Или же бобры размером с медведей существуют в природе?
Добравшись до пролома, зверь издал звук, похожий на свист и метнулся ко мне. Я едва успела отдёрнуть руку. Клацнув пустыми челюстями, гигантский бобёр обиженно присвистнул и повторил манёвр. На сей раз увернуться не удалось. Острые длинные зубы отчётливо ощущались даже сквозь плотную ткань куртки. И вот уже не поезд, а жизнь понеслась перед моими глазами – пытаясь вырваться, я потеряла равновесие и ухнулась в дыру между плитами. Зверь без колебаний сиганул следом. Его раззявленная верещащая пасть – последнее, что я увидела перед тем, как, разбив зеркало реки на мелкие осколки, погрузилась в ледяную воду и потеряла сознание.
Глава 20 Добро пожаловать в ад
Я в ледяной тону воде:
«Где пробоина, где?»
А ты спокоен вполне,
Не надо думать вдвойне,
И так ясно – сволочь.
Я должна рядом плыть,
Я должна всё простить,
Выбрала я твои якоря.
Пусть и нечаянно,
Криво причалила наша баржа -
В море не всё так просто!
Какая красивая мелодия… Такая упоительно родная… Но что-то в ней не так. Точно! Голос исполнителя. Он должен быть чистым и высоким, как у соловья, а не тонким и гнусавым, словно комариный писк.
- Очнулась! – просиял горе-певец, стоило мне разлепить веки. – А я вот решил тебе попеть. И надо же – подействовало. Жаль, что сразу не догадался, может, и не пролежала бы без сознания почти неделю.
Я с интересом окинула благодетеля взглядом: невысокий, полный, Карлсона напоминает. Что-то подсказывало, что мы знакомы, но имени я вспомнить не могла.
- Подожди, - отложив песенник, толстячок суетливо подпрыгнул на месте. – Я сейчас Ямаду позову.
- Ямаду? – Я непонимающе нахмурилась, но спросить, что обозначает сие загадочное слово, не успела.
Ну и ладно – приведёт, тогда и узнаю. Пока же лучше обратиться к вопросам поважнее. Например, где я. Больше всего комната напоминала подземелье средневекового замка: тёмно-серые каменные стены без намёка на окна, чрезвычайно высокие потолки, массивная дверь со стальной щеколдой. Электрическая настольная лампа на прикроватной тумбочке в обстановку совершенно не вписывалась, как, впрочем, и сама кровать.
Подробнее рассмотреть помещение не удалось: дверь приоткрылась, пропуская уже знакомого мне коротышку и ещё одного молодого мужчину.
- Гуай ва доо? – спросил вновь прибывший.
«Карлсон» недоумённо вылупился на спутника. Я тоже поначалу растерялась. Из-за рыжеватых волос азиатские черты лица незнакомца не особо бросались в глаза. Лишь присмотревшись, я смекнула, что он иностранец.
- Sorry. Don’t understand, - на единственном доступном мне иностранном языке, английском, извинилась за непонимание я.
- It’s OK, - утешил меня собеседник. – Let’s speak English. [1]
- OK, - согласилась я. – What happened? Where am I?[2]
- You have dead. Welcome to hell.
- Что?
- Ты умерла. Добро пожаловать в ад, - на чистом русском повторил «иностранец».
По лицу невозможно было понять, шутит он или нет, так что, на всякий случай окаменев от ужаса, я уточнила:
- Что со мной случилось?
- Постоянный клиент борделя, где ты работала, задушил из ревности.
- Борделя? - Меня аж передёрнуло. – Нет, я себя знаю, я при жизни не могла заниматься такими гадостями.
- Знаешь? И как же тебя зовут?
Я открыла рот, но так и не ответила. Определённо, имя у меня было. Но вспомнить его я не могла, как ни старалась.